Рождество

— Правило второе: не смей со мной спорить. Никогда. Особенно если речь идёт о первом правиле.

Тётя Карлотта посмотрела на Миику, который как раз забрался по ножке стола на столешницу и теперь рыскал в поисках крошек.

— Правило третье: никаких крыс! — с неприкрытым отвращением процедила она.

— Он не крыса!

Но было уже поздно. Тётя Карлотта ухватила мышонка за хвост и, хотя тот отчаянно извивался, отнесла к двери и вышвырнула на улицу.

— Эй! Что вы себе позволяете?! — вопил Миика во всю мощь своих мышиных лёгких. Но даже так едва ли кто-то из людей мог его услышать. А тётя Карлотта захлопнула дверь, шумно принюхалась и вцепилась взглядом в куклу-репку, которая валялась на своём обычном месте — у кровати Николаса.

— И гнилых овощей я в доме тоже не потерплю! — заявила она.

— Стойте, это кукла! Посмотрите, у неё даже лицо есть! — завопил Николас.

— Знаешь, наверное, я её оставлю, — вдруг сказала тётя Карлотта, повертев репку в руках. — Может, её вонь перебьет твою.

Тетя Карлотта смерила Николаса взглядом, полным откровенного презрения. Даже на подгнившую репку она смотрела с бльшим уважением.

— Я и забыла, как ненавижу детей. Особенно мальчишек. Мелкорослые возмутители спокойствия. Ясно как день, что мой невежественный девятипалый брат слишком много тебе позволял.

Она оглядела бедный домишко.

— Отец рассказал тебе, зачем я приехала? — спросила тётя Карлотта.

— Чтобы присматривать за мной, — тихо ответил Николас.

— Ха! Ха! Ха-ха-ха-ха! — Отрывистые смешки вылетали из её рта, как летучие мыши из пещеры. Николас испуганно съёжился. Это был первый и последний раз, когда он слышал тётин смех. — Присматривать за тобой? Забавно, забавно. В каком же мире ты живёшь, раз думаешь, что люди делают добро без причины? Ты правда решил, что я приехала, потому что беспокоилась о тебе? Да я бы и шагу не сделала ради тощего, чумазого дурачка, который имеет наглость зваться моим племянником. Нет, я приехала ради денег.

— Денег? — недоумённо захлопал глазами Николас.

— Да. Твой отец пообещал мне пятьсот монет, когда вернется. На эти деньги я куплю пять домов!

— А зачем вам пять домов? — робко спросил Николас.

— Чтобы заработать ещё денег. А потом ещё.

— Значит, кроме денег, вам ничего нужно?

— Говоришь, как настоящий маленький бедняк, — фыркнула тётя Карлотта. — Так, где ты спишь?

— Вот здесь, — ответил Николас, указывая на свою кровать, а затем на другой конец комнаты. — А папа спит вон там.

Тётя Карлотта замотала головой.

— Нет, это невозможно.

— Что невозможно? — пробормотал Николас.

— Я не допущу, чтобы ты видел меня в нижнем белье! К тому же у меня зверски болит спина, так что мне понадобятся оба матраса. Ты ведь не хочешь, чтобы я страдала?

— Конечно, нет, — сказал Николас.

— Вот и прекрасно. Значит, будешь спать снаружи.

— Снаружи?

— Да, снаружи. Свежий воздух полезен для души. Никогда не понимала, почему дети так любят сидеть в четырёх стенах. Знаю, на дворе почти девятнадцатый век, но всё же. Давай, давай, кыш! Уже темнеет!

Итак, в ту ночь Николас лежал на траве у дома, укрывшись старой маминой шубой. Пятачок травы меж двух пеньков, которые папа срубил много лет назад, служил ему постелью, но сквозь скудную растительность то и дело пробивались камешки, больно коловшие спину. Дул холодный ветер. Тётя Карлотта вышла из дома и присела, подобрав нижние юбки, над дырой в земле, чтобы справить нужду. Николас было понадеялся, что она туда свалится, но тут же отругал себя за такие мысли. Тётушка вернулась в тёплый дом, а мальчик всё дрожал под усыпанным звёздами небом и прижимал к себе куклу-репку, чтобы хоть немного согреться. Он подумал о том, как несправедливо устроен мир, и о том, как было бы здорово его исправить. И пока Николас думал, мышонок Миика прошмыгнул у него под рукой и устроился на груди.

— Мне жалко тётю Карлотту, — сказал Николас. — Наверное, тяжело быть такой злой. А ты как думаешь?

— Не знаю, — ответил Миика.

Николас поднял глаза к небу. Хотя поводов для радости у него было мало, ему всё же нравилось лежать вот так и смотреть на звезды. Тем более что одна из них как раз сорвалась, чиркнув по тёмному бархату небес.

— Ты видел, Миика? Звезда упала. Значит, мы можем загадать желание.

И Николас пожелал найти способ заменить всё плохое на хорошее.

— Миика, ты веришь в волшебство?

— Я верю в сыр. Это считается? — пискнул Миика.

Николас никак не мог узнать, верит мышонок в магию или нет, но тешил себя надеждой, что да. Мальчик и его маленький хвостатый друг медленно засыпали, а холодный ветер всё дул и дул, нашёптывая им неведомые секреты ночи.

Глава 7

ВОРЧАЩИЕ ЖИВОТЫ И ПРОЧИЕ КОШМАРЫ

Всё лето Николас спал на улице.

И каждый день с рассвета до заката искал себе еду — по приказу тёти Карлотты. Как-то раз он снова встретил медведя. Тот встал на задние лапы, но Николас не побежал. Он замер. Стань лесом. Медведь тоже не двигался — просто стоял, вроде бы мирный, но пугающий. Этот медведь погнал его мать к колодцу. Но Николас не мог его ненавидеть.

— Посмотри на меня, — сказал Николас. — Я худой как щепка. На костях вообще нет мяса.