Рождество «Непобедимого солнца»

Св. Кипріанъ, епископъ карфагенскій, особенно настаиваетъ на молитвѣ по захожденіи солнца. „Понеже Христосъ есть истинное солнце и день истинный и надлежитъ молить Его, да пріидетъ на насъ свѣтъ дня естественнаго такъ же, какъ и вѣчнаго дня грядущей жизни“… „Слава Тебѣ показавшему намъ свѣтъ!“ первое утреннее привѣтствіе церковной службы: теплое благодареніе всего христіанскаго общества, за избавленіе отъ власти демонической ночи. Въ знаменитомъ памфлетѣ Цельза противъ христіанъ, послѣдніе порицались, между прочимъ, за то, что не поютъ возвышенныхъ гимновъ Аполлону и Минервѣ и, слѣдовательно, равнодушны и неблагодарны къ благодѣяніямъ божественной мудрости. Оригенъ, въ опроверженіи своемъ на памфлетъ, счелъ нужнымъ и важнымъ защитить свою общину отъ этого — очевидно, по условіямъ времени, очень щекотливаго — обвиненія, противопоставивъ возвышеннымъ языческимъ гимнамъ несравненно болѣе возвышенный гимнъ христіанскій: „Слава въ Вышнихъ Богу“ — воспѣваемый въ концѣ всенощнаго бдѣнія, т.-е. въ первые вѣка христіанства — на восходѣ солнца. Уже одна эта потребность оправдаться въ неимѣніи солнечнаго гимна знаменуетъ, насколько тяжелымъ представлялось подобное обвиненіе Оригену, какъ настоятельно и необходимо было показать его вздорность средѣ христіанъ-прозелитовъ и образованныхъ язычниковъ, для которыхъ предназначался памфлетъ Цельза.

„Приносящій жертву богамъ кромѣ одного Господа, да будетъ истребленъ!“ таковъ былъ лозунгъ христіанства, завѣщанный ему, какъ духовное наслѣдіе, отъ Пятикнижія Моисеева. Но суровый лозунгъ смягчался на Востокѣ и въ Египтѣ, подъ вліяніемъ привычки къ солнечному культу. Снисходительность эта сказывалась, въ особенности, въ сектахъ гностическихъ, Востоку же и обязанныхъ своимъ происхожденіемъ. Гностицизмъ, — вообще, странный компромисъ-межеумокъ, возникшій между философскимъ наслѣдіемъ язычества и христіанскимъ обѣтованіемъ. Легендарный отецъ его, Симонъ-Волхвъ, пытавшійся за деньги купить дары Духа Святого, — прообразъ всего гностицизма: магъ идеалистъ, съ огромною фантазіею и слабою повѣрочною логикою, погрязшій — вслѣдствіе такого противопоставленія умственныхъ дарованій — въ грубомъ дуализмѣ… Инстинктъ зоветъ его къ свѣту Откровенія, а косность привычки и образованія тянутъ къ полу-шарлатанскому, полу-убѣжденному вѣдовству. Гностики пытались примирить язычество съ христіанствомъ. Извѣстно, что они настолько усвоили себѣ Миѳру что превратили его имя въ мистическій талисманъ и вывели изъ него, при незначительномъ видоизмѣненіи буквъ, входящихъ въ составъ его имени, таинственную цифру солнечнаго года З65. Св. Августинъ упоминаетъ объ одной послѣдовательницѣ секты Карпократа, Марцеллинѣ, имѣвшей въ своей молельнѣ, рядомъ съ образомъ Христа, изваяніе Пиѳагора.

Тертулліанъ издѣвается надъ валентиніанами, что они подражаютъ элевзинскимъ таинствамъ. Общеизвѣстна, наконецъ, классическая острота императора Адріана, сказанная для характеристики Александріи: „Тамъ, поклоняющіеся Серапису, — суть христіане, а тѣ, кто называютъ себя епископами Христа, — посвящены Серапису“ (Illic qui Serapem colunt christiani sunt et devoti sunt Serapi, qui же Christi episcopos dicunt). Образцовъ „солнечнаго двоевѣрія“, вродѣ приведенныхъ выше изъ Тертулліана и Льва Великаго, можно подобрать сколько угодно. Да не надо для этого углубляться и въ древность. По свидѣтельству Тейлора, еще недавно въ Арменіи существовала секта такъ называемыхъ якобитскихъ христіанъ, которые, съ полною искренностью и глубокимъ благочестіемъ, сливали теплую вѣру въ Спасителя мipa съ откровеннымъ культомъ видимаго солнца. Такъ что Робертсонъ, можетъ быть и правъ, когда утверждаетъ, что, стеревъ миѳраизмъ съ лица земли, какъ ученіе оффиціальное, христіанство вовсе не уничтожило его, а лишь видоизмѣнило, принявъ мнoгie обряды его, символы и теоріи въ свои нѣдра. Слѣды миѳроизма, говоритъ названный англійскій историкъ, сохранились доселѣ въ ритуалѣ католической церкви и даже въ надписи, гордо красующейся на первомъ храмѣ христіанскаго Рима.