Рождество по-новорусски

– Не все слепые. Этот милиционер, который арестовал Гену. Вы два года ничего не замечали, а он сразу все понял. И он же спас младших брата и сестру Лени. Он один все понял. Если бы ему дали, он бы всех спас. А его не пустили. Не пустили, чтобы он не мешал, – сделав этот вывод, Мила обвела взглядом всех, собравшихся в ее комнате. – Папа, я тебя очень прошу, пожалуйста, попроси, чтобы он меня защитил. Он сможет. Правда, он сможет. Я тебя прошу!

Чайкин посмотрел на Шмеля. Тот пожал плечами.

– Как вы думаете, Игорь Иванович? – спросил Чайкин.

– Не знаю. По-моему, он сейчас здорово занят. И вряд ли согласится брать на себя такую обузу.

– Но если попросить? Через совет, или через самого Владимира Родионыча.

Шмель посмотрел на неподвижно сидящую Милу:

– Я попробую сам.

Шмель оглянулся:

– Можно с вашего телефона?

Мила достала из кармана свой мобильник, протянула его Шмелю.

– Я свой дома забыл, положил заряжаться и забыл взять, – извиняющимся тоном сказал Шмель.

Набрал номер.

– Юрий Иванович? Только не ругайся сразу, – попросил Шмель. – Понимаю, что пятые сутки. Но тут такое дело.

Гринчук слушал, не перебивая.

– Отец хотел обращаться к тебе через Родионыча, – понизив голос, сказал Шмель. – И я подумал, что тебе лишний раз с ним сталкиваться…

– И он может это использовать, как повод, – задумчиво сказал Гринчук.

– Может, наверное.

– Ладно, одним чокнутым ребенком больше, одним меньше, – вздохнул Гринчук. – Привози.

– Ты бы лучше сам приехал, а то она мне и своим охранникам не доверяет.

– Фигушки, – буркнул Гринчук. – Я спать хочу. А за ней приедет через час мой прапорщик, Бортнев.

– Браток?

– Только ты его так не называй, он в последнее время на эту погремуху плохо реагирует.

– За тобой сейчас приедут, – отдавая телефон Миле, сообщил Шмель. – И отвезут в надежное место.

– Хорошо, – сказала Мила, – я пока соберу вещи.

В коридоре Чайкин остановил Шмеля:

– Вы полагаете – это не опасно?

– На всякий случай я пошлю за ними машину, для подстраховки. Но думаю, что это просто нервы. Она попадет туда, где ей кажется безопасно, отдохнет. Может, пообщается с Леней Липским. Они, кажется, на празднике даже танцевали вместе. В Центре, кстати, есть и психологи. И охрана. Будем надеяться, что обойдется.

– А у нас нет выбора, – вздохнул Чайкин. – Нам остается только надеяться.

Фраза получилась категоричной. И, как всякая категоричная фраза, грешила неточностью. Выбор есть всегда. Можно было надеяться, а можно было, например, не надеяться.

Вот Батон с приятелями не надеялись. Они были людьми достаточно опытными и понимали, что похищают и допрашивают не просто так, а с каким-нибудь умыслом. Они не знали, сколько конкретно их продержали взаперти, но выходило, что около суток. С них сняли наручники и повязки с глаз. Даже посадили всех троих в одну комнату без окон и мебели. Вместо удобств в углу стояло ведро.

Пацаны уже несколько раз прокляли ту минуту, когда их понесло на завод. Они поняли, что проблемы возникли именно из-за этого, но почему конкретно понимал только Батон. И информацией с приятелями делиться не стремился.

Все трое даже уже и не строили планов и предположений. Они сидели и тупо ждали. И дождались.

В комнату через приоткрытую дверь бросили три пары наручников и попросили, чтобы пацаны сами их на себя надели.

Брюлик засомневался, но невидимый собеседник напомнил, что замочить их могут прямо тут. Аргумент был конкретный и доступный для понимания. Пацаны надели браслеты, по одному вышли в темноту за дверью и не возражали, чтобы им завязли глаза.

Вначале их вывели по ступенькам куда-то вверх, потом на улицу. Провели по довольно глубокому снегу и посадили в машину. Как им показалось, в микроавтобус.

Через полтора часа путешествия, машина остановилась.

С пацанов сняли наручники и выпроводили из машины, посоветовав минут пять повязки с глаз не снимать.

Пацаны и не снимали. Им хватало впечатлений и так.

Минут через пять, во всяком случае, Брюлик сказал, что пять сраных минут уже в натуре прошло, повязки были сняты и обнаружилось, что вернули Батона, Брюлика и Рогожу на то самое место, с которого забрали.

Пацаны потоптались на месте и решили завалиться к Батону, чтобы передохнуть, выпить и подумать, что делать дальше.

Из задуманного у них вышло только зайти в квартиру и оприходовать одну бутылку водки. Примерно через десять минут после того, как водка закончилась, входная дверь слетела с петель и в комнату вломились незваные гости.

Батон даже успел врезать кому-то из нападавших по кумполу пустой бутылкой. И отключился, как и приятели. Потом три бесчувственных тела быстренько вынесли из подъезда и забросили в машину.

И снова увезли. Правда – не далеко. В ресторан к Мехтиеву.

Там был укромный подвал очень хорошо подходящий для душевных разговоров.

Быстро придя в себя Батон, Брюлик и Рогожа смогли оценить антураж. Во-первых, было холодно. Во-вторых, на стенах были крючья, а на крючьях висели туши. И отчего-то возникала уверенность, что хозяевам все равно, кого на крюк цеплять – барана, или конкретных пацанов.