Рождество (СИ)

И ему пришлось сказать правду. Сделать шаг первым. «Ты просто нравишься мне, волче…» оказалось произнести сложнее, чем он думал, но это всё-таки вышло.

И Дерек, приподняв бровь чуть менее резко, чем обычно, похоже, тоже стушевался и, что-то пробормотав, смылся.

Стайлз тогда еле удержался, чтобы не открыть алкогольные запасы отца.

Но потом, через пару дней, оборотень пришёл и сказал, что Стайлз тоже ему нравится, и он был бы не прочь попробовать отношения…

На следующий день они укатили в Мексику, спасать Скотта, а затем Дерек просто уехал… Неизвестно куда, неизвестно зачем, но с Брейден. Это главное.

Стайлз отставил пустую кружку к ножке дивана и прикрыл глаза. Где-то вдалеке послышался звук салюта и чьи-то весёлые крики.

Если он сейчас пойдёт спать, то яркие обертки подарков доживут до утра. Он всегда был слишком нетерпелив…

Взяв телефон и быстро глянув на часы, Стайлз решил, что смысла ждать больше нет. Одиннадцать. Ещё нет двенадцати, но в полночь уже точно будет поздно, поэтому нужно сейчас…

Подогнув под себя ноги и сжав руки в кулаки, он зажмурился.

По комнате разлетелся тихий шёпот, состоящий из перепутанных: пожалуйста, вернётся, засранец, желание, Рождественское волшебство…

Ёлка потухла.

А затем снова начала медленно загораться. Послышался уверенный стук в дверь…

Стайлз резко распахивает глаза и вскакивает. Несётся ураганом и открывает дверь ровно в тот момент, когда снова начинают стучать.

В прихожую врывается зимний воздух, обволакивая согретое пледом тело мальчишки, и несётся дальше. Маленькие снежинки опускаются на растянутую футболку и тонкие брюки с эмблемками Бэтмена.

А он стоит, не шевелится с большим подарком за спиной и заполошно бьющимся сердцем в груди. С Брейден такого не было… Это главное.

— Ублюдок. Только попробуй ещё раз уйти… — мальчишка дёргается и, обхватывая волка, сразу же, с наскока, прижимается к его губам.

Если уж ставить точки, так сразу. Не тянуть. Не мучить. Не терзать чуткое мальчишеское сердце.

Дерек не двигается. Он чувствует прохладные обкусанные губы на своих и его перекорачивает. Все органы чувств останавливаются.

А Стайлз понимает всё по-своему. Он уже готов извиняться и краснеть. Сгорать со стыда. Он медленно начинает отстраняться.

— Никогда. — успевает выдохнуть Хейл и, аккуратно пуская чужой подарок, как шар для боулинга, скользить по прихожей, в ответ обнимает и целует мальчишку.

Тот задушено пискает, понимая, что это ни ещё один сон, ни грёзы или чья-то шутка… Реальность. Она дарит успокоение.

Дерек ногой захлопывает дверь и снимает ботинки, наступая одной ногой на пятку другой. Он чувствует, как тонкие пальцы стягиваются с него куртку и откидывают на пол. Он подхватывает мягкие ягодицы и заставляет Стайлза, не разрывая поцелуй, обвить его ногами.

Натыкаясь на стены, кое-как они всё-таки добираются до первых ступеней лестницы. Стайлз замечает это и дёргается, освобождаясь и пытаясь отдышаться.

— Нет. Ёлка. Сейчас же.

Хейл слушается, меняя направление и вдыхая запах чужой молочной шеи. Оставляя на ней красивые, вульгарные засосы…

А мальчишка тихо мурлычет, пока его укладывают на ковёр, пока, стянув футболку, обводят губами контуры его тела. Он зарывается пальцами в тёмные волосы Дерека и зажмуривается. Представляет, как разноцветные отблески фонариков играют на его коже.

А оборотень вдруг становится нежным. Он делает всё медленно, изучая, находя новые эрогенные зоны и лаская податливое тело. Он пытается запомнить их первый раз вместе, потому что завтра утром, возможно, всё будет совершенно иначе…

Именно поэтому он вслушивается в заполошный шёпот своего имени… Смотрит, как тонкие пальцы комкают плед в сладостной муке… Вдыхает аромат разгорячённого жаждущего мальчишки…

И с первым толчком понимает, что вряд ли оставит Стайлза. Дело далеко не в этой великолепной близости, чувственной отзывчивости, а в том, как парень смотрит…

Как шоколадные, расфокусированные глаза находят Дерека, упираясь, цепляясь за него. С такой огромной нечеловеческой надеждой…

Ведь он действительно ждал его возвращения. Как никто другой…

Срываясь, открывая свою истинную дикую сущность, Дерек доводит их обоих до безумства. Слушая громкие всхлипы и несдержанные стоны, он всё равно, даже на последнем шаге, пытается дарить своему человеку нежность. Передавая её изящному телу томным поцелуем и будто скрепляя их, ещё не оговорённый, но точно долгий, союз.

Они там и засыпают: на полу, под пледом и у ёлки. Дерек отворачивается от фонариков, а Стайлз утыкается ему в грудь, тоже прячась от разноцветных символов Рождества.

И, наверное, впервые после смерти матери, засыпая, он чувствует отголоски Рождественского настроения…

***

========== Утро. ==========

***

Он лежит с закрытыми глазами уже некоторое время и чувствует, что не может дышать. У него на груди большая горячая ладонь, через ногу перекинута чужая нога, а на шее мягкое дыхание…

Это слишком, чтобы быть правдой. И поэтому кажется, что это сон. Самый реалистичный и определённо самый жестокий сон в его жизни…