Рождённый бурей

Вихрастого мальчика с черными глазами часто можно было видеть в доме, где размещался Шепетовский революционный комитет. Линник заприметил в мальчике тягу к революционным делам и при каждой встрече заводил разговоры на политические темы, отмечая быструю сообразительность Островского. Живость, умные и дельные вопросы. А позже И. С. Линник писал ему: «Я рад за тебя, что, будучи возле ревкома, ты сумел действительно закалиться как боец революции. И в тяжелых условиях борьбы ты сумел поднять на ноги миллион бойцов, перед которыми стоит пример твоего героизма».

В 1918 году, когда Шепетовку захватили петлюровско-немецкие оккупанты, Николай выполнял задания подпольного ревкома. В одном случае он утащил наган у немца. В другом — помог убежать от конвоира революционному матросу Федору Передрейчуку. Арестованный, Николай мужественно перенес побои, не испугался угрозы расстрела, молчал, не выдал ни своего брата, ни Линника. Они были его первыми наставниками.

Николай удивлял всех своей находчивостью и смелостью. Ревком поручал ему расклеивать подпольные воззвания, распространять нелегальную литературу. Бесстрашный юноша наклеивал прокламации даже на будки сторожевых немецких постов. «Однажды после захода солнца, когда улица еще не успела погрузиться во тьму, Коля с наклеенным на спину буквами внутрь воззванием на глазах у немецкого часового прислонился к забору и оставил воззвание приклеенным к стене», — вспоминал машинист депо Ф. Патлай.

Пришла весна 1919 года. Красная Армия, подобно весеннему потоку, смывала на своем пути петлюровско-немецких оккупантов. Николай услышал раскаты боя и пропал из дома. А потом из Городищенского бора вместе с краснозвездными частями пришел в Шепетовку. Как человек, знающий все «закоулки» города, он под носом у врага пробирался в его расположение, вел разведку, то проводил в тыл противника красноармейские отряды, то подносил патроны.

20 июля того же года Николай стал комсомольцем. Ячейка была небольшая — пять человек, но они крепко держались друг друга и были хорошими помощниками ревкома. День и ночь его не было дома. Родители беспокоились, но разве можно было удержать парня, у которого вместе со званием члена Коммунистического союза молодежи Украины словно выросли крылья. Он гордился тем, что ему поручали настоящие боевые дела, а их в то время было немало.

Враги снова подступили к родному городу. Опять на улицах Шепетовки засвистели пули. Бойцам Красной Армии пришлось оставить город 9 августа, и вместе с ними ушел Николай Островский.

…На окраине украинского хуторка под густыми тенями медленно плывущих туч готовились к бою красноармейцы. Семьсот всадников удобнее усаживались в седлах, между собою тихо переговаривались, шутили, поправляли шенкелями своих лошадей, выравнивая кавалерийские ряды.

— Сми-ирно! — раздалась команда, и строй замер.

Золотистый шар солнца поднялся над дальним лесом, а за ним — враг.

— Слушайте приказ! — объявил командир бригады. — За мужественное поведение и находчивость, проявленные в бою, объявить благодарность… — Среди двух десятков имен он назвал Николая Островского.

Худой, чернявый молодой боец, в старой шинели и буденовке, на сером коне с отрубленным ухом, замер на правом фланге взвода разведки. Его сердце наполнилось радостью. Он крепче прижал шенкеля к теплым бокам лошади, подобрал поводья, готовый в ту же минуту ринуться в бой.

Зацокали подковы пр сухой земле. Разведчики поскакали вперед. Они должны доехать до высоты с ветряной мельницей, разведать лес, а там подойти как можно ближе к противнику.

За лесом, на развилке дорог, под пышной шапкой разросшегося куста, заметили вражеское боевое охранение. Спешились, незаметно подползли, одного солдата закололи штыком, а другого с кляпом во рту притащили к лесу, расспросили о дислокации противника, его численности и вооружении и немедленно отправили к командиру.

Николай поглаживал чисто вычищенную шею коня, своего верного друга. Он заранее приготовил патроны, подтянул все ремни, проверил саблю, собрал в кулак нервы и волю.

И вот начался бой. Справа, слева, позади Островского были кони, люди, и все под свист пуль с неудержимой силой неслись вперед на огненные всплески артиллерийских разрывов. Кони метались без всадников. Николай видел землю, быстро убегавшую назад, потом взмутненную воду ручья, которая словно закипела под копытами лошадей. Красноармейцы уже катились по равнине, навстречу окопам, в которых укрылись вражеские солдаты и офицеры.

Противник не сдержал натиска, стал отступать. И вдруг с фланга открыл огонь вражеский пулемет.

Нескольких бойцов скосило первой очередью.