Рождённый в блуде. Жизнь и деяния первого российского царя Ивана Васильевича Грозного

Казалось бы, неведомый редактор должен был удовлетвориться сделанным. Но не тут-то было – в Царственной книге зачёркиваний и дополнений, приписок и поправок оказалось в десять раз больше. К тому же таинственный редактор перечеркнул ряд своих прежних вставок и заменил их. Так появился второй вариант Царственной книги.

Царственная книга – это редчайший и единственный случай в науке, когда оказалось возможным проследить черновую историю древнего памятника. И свершил это молодой учёный Даниил Натанович Алыпиц.

Первый вывод, который сделал учёный, говорил о том, что два варианта Царственной книги разделял довольно значительный промежуток времени, в который произошло много событий, изменивших прежний взгляд редактора. Самые пространные приписки, растянувшиеся на несколько листов, были вставлены в тех местах, где рассказывалось о наиболее важных периодах царствования Ивана Грозного. Вставки эти делались не просто очевидцем событий, а весьма влиятельным государственным деятелем, который мог позволить себе «портить» своими замечаниями уже готовую роскошную (с тысячами цветных миниатюр!) рукопись, предназначенную для царя и составленную в одном (!) экземпляре.

Обширные вставки порой обрамляли и текст, и рисунок рукописи, а иногда целый лист безнадёжно портила одна незначительная поправка. Безжалостный редактор заставлял художников переделывать рисунки, делая сердитые замечания: «Здесь государь написан не к делу». И это под портретом Ивана Грозного! В повелительном тоне редактор указывал, как именно надо исправить рисунок: «Тут написать у государя стол без доспехов[23], да стол велик» или «Царя писат тут надобет стара». Непонравившееся изображение свадьбы Ивана Грозного он потребовал «росписат на двое – венчание да брак», то есть дать на эту тему две миниатюры.

После автора приписок никто уже не прикасался к книге – на полях её обоих вариантов хозяйничала одна рука. И это была рука человека, облечённого неограниченной властью, присвоившего себе право по своему разумению исправлять и перекраивать официальную московскую летопись. Словом, творить историю Руси. Кто же это мог быть?

В поисках ответа на заданный себе вопрос Алыпиц составил перечень неоспоримых признаков, которыми, судя по характеру приписок, обладал загадочный редактор. Конечно, он должен был жить и находиться при царском дворе после 1564 года, последнего из описываемых в Царственной книге.

Это было лицо весьма значительное, обладавшее неограниченными полномочиями, и в редактировании Свода ему принадлежало последнее слово. Его политические взгляды – суть взглядов самого царя. Ивану Грозному он исключительно предан. Это человек с большим политическим кругозором.

Он был в курсе всех важных событий, происходивших и в Кремле (при участии царя), и на самых отдалённых окраинах государства. Он очевидец взятия Казани. Он подробно знаком с секретным делом князя Лобанова-Ростовского, намеревавшегося бежать в Литву, и с историей боярского брожения 1553 года, не говоря уже о ряде других, более мелких, дел.

Конечно, всеми этими признаками могло обладать только одно лицо – сам государь Иван Васильевич Грозный. Но от царя не сохранилось ни одной написанной им буквы. Все указы и грамоты его времени составлялись дьяками, Иван Грозный лишь прилагал к ним царственный перстень.

Пришлось искать дополнительные факты, подкреплявшие догадку учёного. Несомненной принадлежностью царю были его письма, обращённые к князю Курбскому. Сравнение описания и трактовки ряда событий в этих посланиях и в Царственной книге бесспорно свидетельствовало об их идентичности. Многие факты, о которых Грозный упоминал в своих письмах (например, переживания детских лет), знал только он, и они были почти дословно воспроизведены в летописи.

В описи царского архива Алыпиц обнаружил пометку о том, что 20 июля 1563 года ящик № 174 с находившимся в нём сыскным делом князя Семёна Лобанова-Ростовского был в очередной раз «взят ко государю». А самая большая приписка, сделанная в Царственной книге, как раз касалась измены Лобанова-Ростовского. В ней было приведено много подробностей, неизвестных из других источников: обстоятельные объяснения причины побега князя, имена бояр и дьяков, которые участвовали в расследовании и прочее. Все эти сведения были взяты из сыскного дела.

В описании царского архива нашлась и такая запись: «В 76 (то есть в 1568 году) Летописец и тетради посланы ко государю в слободу». Это уже прямое указание на Ивана Грозного как на автора редакционных приписок к Царственной книге – «Списки, что писати в Летописец», посылались государю для просмотра и одобрения.