Рождённый в блуде. Жизнь и деяния первого российского царя Ивана Васильевича Грозного

Сопоставляя эти пометки о посылке черновиков к царю в Александровскую слободу с другими пометками дьяков на описи архива, Алыпиц заметил, что в августе 1566 года таких пометок было особенно много. Именно в этот год Иван Грозный не только забирал к себе архивные документы целыми ящиками, но и сам часто бывал в оном. За десять дней августа 1566 года он пять раз посетил своё хранилище документов и выбирал из его ящиков главным образом материалы об опальных боярах, и как раз о тех, имена которых упоминаются в приписках.

Наряду с пространными замечаниями на полях Синодального списка и Царственной книги Алыпиц насчитал до пятидесяти мелких поправок, которые могли быть сделаны только автоматически – в процессе чтения летописных сводов. Редактор замечал даже незначительные описки, но при этом иногда ошибался и сам: не дописывал слова, пропускал буквы, забывал поставить мягкий или твёрдый знак. Но эти ошибки не были следствием неграмотности, так как не повторялись. Их причина – стремительность мысли редактора: она угасала раньше, чем он успевал запечатлеть её на бумаге. Замечая малейшие упущения писца, автор поправок забывал следить за собой, позволяя себе писать так, словно над ним не могло уже быть никакого контроля. Писал быстро, не заботясь о красоте почерка – разберутся. Такую небрежность не мог себе позволить ни один переписчик, перебеляя рукопись с царского образца; это мог сделать только сам самодержец.

И, наконец, в 1949 году Алыпиц нашёл предсмертное письмо Ивана Грозного. «Ног ваших касаясь, князь великий Иван Васильевич челом бьёт», – униженно писал царь монахам Кирилло-Белозерского монастыря. Почерки письма и приписок к Лицевому своду были идентичны. В долгих разысканиях учёного была поставлена последняя точка: после этой находки уже не оставалось никаких сомнений, что безжалостная правка первого и второго вариантов Царственной книги принадлежит лично государю Ивану Васильевичу Грозному, создавшему себе этой летописью уникальный памятник.

* * *

Лицевой летописный свод настолько ценен как культурное наследие XVI столетия, что его тома хранятся разрозненно: первый, девятый и десятый – в Государственном Историческом музее (Москва); второй, шестой и седьмой – в библиотеке Академии наук в Петербурге; третий, пятый и восьмой – в Российской национальной библиотеке. На руки они выдаются в исключительных случаях и только специалистам. Поэтому в 2008 году издательство «Актеон» выпустило полное факсимильное издание Свода.

Но и его увидеть трудно: тираж памятника… 50 экземпляров, стоимость – несколько миллионов рублей. И это нормально, учитывая уникальную технологию и ручную работу, которые применялись при изготовлении факсимиле. Лицевой летописный свод – памятник исключительного и художественного значения, не имеющий аналогов в мире. Этот труд венчает эпоху рукописной книги и открывает эру книгопечатания на Руси.

* * *

1566–1567 гг. На восточные окраины Московии снаряжена экспедиция, имевшая в числе прочих задачу выяснить, на каком расстоянии от Москвы находятся различные города, то есть «для проведывания земель соседних царств, и язык орд, и волостей».

«Лицевой свод»

Многочисленные служилые люди, первые землепроходцы, устремились в неизвестные дали. Пешком и на лошадях пересекали они неоглядные просторы Сибири и пустыни Средней Азии. Главное внимание при этом обращалось на измерение расстояний – основы ранней русской картографии. Расстояния измеряются шагами, вёрстами, днями пути. Ориентировка – по странам света: «в нощь» – на север, «на полдень» – на юг.

Первые русские карты-чертежи по манере исполнения представляли собой рисунок, план, не имевший ещё точной ориентировки и координат, рисунок составлялся часто прямо в пути. И однако эти первые чертежи-карты отличались достоверностью и лаконичностью. На них не изображались мифологические рисунки, так часто украшавшие карты западноевропейских картографов, но были даны чёткие подписи, содержащие необходимые путешественнику сведения.

Всё это значительно расширяло сведения о восточных землях и, естественно, получало отражение на составляемых чертежах. А их составлению всегда уделялось большое внимание на Руси. Свидетель тому – архив Ивана Грозного, в котором содержалось девять ящиков чертежей дорог, рек и пограничных районов.

«Подвизаюсь за правду»

Русская православная церковь среди своих святых почитает около 70 епископов, которых называет святыми. Московских святителей пять – Пётр, Алексий, Иона, Филипп, Гермоген.

Филипп (до пострижения Фёдор) происходил из боярского рода Колычевых. Его дед, И. А. Лобан Колычев, был довольно известной личностью: участвовал в переговорах с Крымом, возглавлял передовой полк в войне со шведами, был наместником в Новгороде. В 1537 году многие из Колычевых участвовали в мятеже Андрея Старицкого и были повешены.