Рождённый в блуде. Жизнь и деяния первого российского царя Ивана Васильевича Грозного

К удивлению людей, Филипп не раскаялся и по-прежнему требовал отмены опричнины. Это окончательно вывело Грозного из себя, подтолкнув на расправу с митрополитом до решения собора. 8 ноября, когда Филипп собирался служить литургию в Успенском соборе, в него ворвались кромешники[24] во главе с Алексеем Басмановым и Малютой Скуратовым. Как повествует житие митрополита, «опричники бросились на святого, как дикие звери, совлекли с него сиятельское облачение, одели его в простую монашескую одежду, с позором выгнали из церкви и, посадив в дровни, повезли в Богоявленский монастырь, осыпая бранью и побоями».

Царь лелеял надежду сжечь Филиппа, но пастыри божьи, предавшие своего владыку, не решались на это изуверство. Тогда Иван Васильевич приказал перевести низвергнутого святителя в сырые подвалы монастыря, куда прислал «подарок» – голову Ивана Колычева, родственника заключённого. Филипп спокойно принял страшный дар: благословил голову, поцеловал её. Тогда святителя оковали тяжелейшими цепями, но на другой день они спали с него. По царскому приказанию в темницу запустили голодного медведя. Но утром увидели митрополита на молитве, а зверя – спокойно сидящим в углу.

– Чары, чары творит владыка! – бесновался самодержец и приказал увезти Филиппа подальше от Москвы – в Тверской Отроч монастырь, где святителя и порешил (в декабре 1569 года) Малюта Скуратов.

На этом Иван IV не успокоился – на следующий год были убиты: архимандрит Псковско-Печерского монастыря Корнилий, архимандрит Печерского Вознесенского монастыря в Нижнем Новгороде Митрофан, архимандрит Солотчинского монастыря на Рязанщине Исаак Сумин. Все они упомянуты в официальных синодиках опальных.

Н. Неврев. «Митрополит Филипп и Малюта Скуратов»

Эти поминальные списки содержат немало имён старцев, иноков, приближённых архиереев и служилых людей. Многие персоны духовного звания, умученные по велению царя, в синодики не вошли, но их гибель подтверждается другими источниками.

Смещение митрополита Филиппа и репрессии, обращённые на духовенство, дискредитировало церковь, показав верующим, сколь мало она стоит в глазах помазанника Божьего. Смещением Филиппа и преследованием духовенства Иван IV перешёл рубеж, который отделял его от абсолютного беззакония, а Русское государство – от поругания и гибели.

Кстати. О судьбе митрополита Филиппа мы знаем из его жития, которое было написано спустя три десятилетия после кончины мученика. Источником для него стали рассказы соловецких монахов, которые лжесвидетельствовали на церковном соборе, низвергнувшем святителя. Историк Г. Федотов писал по поводу этого собора: «Святому исповеднику выпало испить всю чашу горечи: быть осуждённым не произволом тирана, а собором русской церкви и оклеветанным своими духовными детьми».

Одним из таких «чад» был старец Симеон, в миру – пристав Семён Кобылин. Именно он «охранял» митрополита Филиппа в момент его гибели. То есть россказням клеветников и тюремщика поверить трудно. Поэтому вполне естественно, что наш современник Вячеслав Манягин, автор исследований по истории Руси XVI столетия, делает следующий вывод: «Большой вопрос: как именно умер святой Филипп. Нет никаких доказательств, что в его смерти виноват Иван Грозный».

И ещё что важно: именно митрополита нет в царском синодике.

Словом, темна история нашего героя.

«Земля дика, законы здесь не властны»

В первый летний месяц 1568 года от берегов Альбиона отошёл корабль «Гарри». На его борту находилось посольство, направлявшееся в недавно «открытую» англичанами Московию. Возглавлял посольство сэр Томас Рэндольф. Свита его наполовину состояла из джентльменов, жаждавших посмотреть мир. Обязанности секретаря посла исполнял поэт Джордж Турбервилль (1540–1610).

Посольство находилось в России год. Половина этого времени прошла в тягостных ожиданиях царских аудиенции, в условиях, которые больше напоминали домашний арест. Три месяца англичане находились в дороге, три – пребывали на севере страны. Словом, никаких оснований для радужного восприятия Московии у Турбервилля не было, что и нашло отражение в его стихах:

Любезный Данси мой, когда в чужой стране
Я вспоминаю лондонских друзей и всех, кто дорог мне,
О, как тоскую я, как страшно сердцу жаль,
Что в море я ушёл с земли, от радости – в печаль.
Отчизну бросил я, беспечный человек,
И прибыл в русскую страну, на неизвестный брег.

До нашего времени сохранилось три стихотворных послания английского поэта к его друзьям Спенсеру, Паркеру и Данси. Впервые они были опубликованы в Лондоне в 1577 году. Это самые ранние поэтические отклики иностранца на жизнь средневековой России.