Розовая Гвиана

Пожилая тетка в очках придирчиво осматривала каждую книгу и что-то ворчала себе под нос. Наконец она разделила все книги на две стопки, большую стопку придвинула к нам со словами: «Эти не пойдут!», а маленькую стопку начала ворошить снова, перебрасывая костяшки на счетах. В этой стопке оказались почти все мои книги и только две Тошкиных.

— Тетя, — жалобным голосом спросил Тошка. — Почему эти не пойдут? Может быть, все-таки можно, чтобы они пошли?

— Нельзя! — вдруг грозно крикнула тетка и подняла очки на лоб. — Нельзя так зверски обращаться с книгами! Надо привыкать беречь вещи! Знаете, что такое книга? Нет, я вижу, вы ничего не знаете! Ничего, иначе вы не принесли бы этих инвалидов сюда!

Она зло фыркнула, склонилась над столом и начала выписывать какую-то квитанцию, но написала только одну строчку и снова подняла голову.

— Над каждой книгой работает сто человек, а может, и больше! — снова закричала она. — Сначала работает писатель. Потом редакция. Потом те, кто печатают книгу в типографии. А лесорубы, которые рубят деревья для бумаги? А рабочие, которые делают эту бумагу? А те, которые добывают металл для машин? Неужели все это делается только для того, чтобы двое нерях превратили книгу в капустный кочан?! Это что? — Она ткнула пальцем в Тошкины книги. — А это? А это? К этим книгам прикасались не руки, а лапы! Лапы, я говорю, слышите? Заберите это домой! — Она стукнула пальцем по большой стопке. — А вот по этому, — она протянула Тошке квитанцию, — получите в кассе два рубля тридцать копеек. Все! Отправляйтесь!

Кое-как запихнув непринятые книги в портфель, мы вышли из комнаты. Мы чувствовали себя так, будто нас неожиданно окатили холодной водой.

— Ну и тетка! — сказал Тошка. — В жизни сюда больше не приду.

— Книжки-то у нас правда… не особенно чистые, — сказал я, заглядывая в портфель. — У твоих так все обложки оторваны и в чернилах.

— Где? Покажи, где? Вот это? Это я капнул очень давно и случайно… А на твоих полно жирных пятен. И страницы мятые, будто их жевали… И надорванные… вот посмотри…

Мы вытряхнули книжки из портфеля и начали их разглядывать.

— А на твоих какие-то рожи нарисованы… и картинки цветными карандашами раскрашены… И углы загнуты… И керосином воняют…

— А на твоих…

Мы чуть не поссорились из-за того, чьи книжки хуже, но вспомнили про квитанцию и пошли получать деньги. Два рубля тридцать копеек мы сразу же превратили в девятнадцать зеркал, а на оставшиеся две копейки купили по ириске. Все равно эти две копейки были ни к селу ни к городу…

Итак, у нас было семьдесят зеркал. Меньше половины того, что нам требовалось. И не было никакой надежды добыть денег еще на восемьдесят.

— А что, если мы напишем прямо в научный журнал. Так, мол, и так, мы проверили Архимеда. Все правда. Просим считать это нашим вкладом в науку…

— Нет, — сказал Тошка. — Они потребуют опыт. А без зеркал мы ничего не сможем. И что это за опыт — на кирпичиках да на подпорочках? Делать — так делать по-настоящему. Солидно. Да и что письмо? Про все не расскажешь. Надо смотреть. Да и писать его — попыхтишь… И в дороге оно потеряться может.

— Тогда надо прямо к ученым.

— Без ФАКСа? Они и разговаривать с тобой не будут.

— Тошка, а что, если не только мы, а еще кто-нибудь догадался проверить Архимеда? Тогда что?

Тошка побледнел и сжал кулаки.

— Не может быть. Две тысячи лет не догадывались и вдруг сразу догадались…

— Ты думаешь, одни мы с тобой такие умные?

Тошка думал минут десять. Потом сказал:

— А где у нас в городе ученые?

— Как — где? В пединституте. Там есть и кандидаты, и профессора, и даже деканы.

— А кто такие деканы? — спросил Тошка.

— Это еще выше профессоров, — сказал я. — Им все подчиняются.

Тошка еще подумал и вдруг решительно сказал:

— Идем в пединститут!

Пединститут находился в Затишье, в километре от города. Большое желтое здание стояло среди серебристых тополей, на волейбольной площадке хохотали и звонко шлепали по мячу студенты, и все было больше похоже на дом отдыха, чем на учебное заведение. Институт нам понравился.

В прохладном пустом вестибюле нас остановила уборщица.

— Вам кого нужно? — подозрительно спросила она.

— Декана, — с достоинством сказал Тошка.

— Это какого такого декана?

— По физике.

— Ишь ты! — сказала уборщица, перекладывая швабру из левой руки в правую. — Только у него и есть дела, что заниматься всякими глупостями.

— С кем воюете, теть Зина? — спросил парень в тренировочном костюме, вошедший следом за нами в вестибюль.

— Да вот здесь ходят всякие, людей отбивают от работы, — сказала уборщица, показывая на нас шваброй.

— Идем, Колька, — сказал Тошка, хватая меня за руку. — Чего с ней разговаривать!

— Куда? — закричала уборщица, загораживая нам дорогу. — Не допущу! У нас зачеты, а вы тут со всякими глупостями.

— Стоп, тетя Зина! — сказал студент. — Не надо шуметь. Для чего вам декан, ребята?

Мы с Тошкой переглянулись. Так мы и сказали первому встречному! Держи карман шире!

— Стало быть, нужен, — сказал Тошка.

— Хм… — сказал студент. — Придется поверить. Пропустите их, тетя Зина. Я как раз иду на физфак. Провожу.