Розовая роща (СИ)

— Не бросай. Это же рукописи? Твои? Они не должны уничтожаться из-за плохого настроения своего хозяина. Ты успокоишься и решишь продолжить, а их не будет.

Ни одна душа, кроме матери, не знала о его увлечении. А Андрей отчётливо расслышал откуда-то сбоку глуховатый голос. И не сразу понял, что девичий. Он повернулся и увидел полноватую, одетую по-деревенски особу с бледными глазами и пшеничными волосами. Бог знал, внешним видом Валентина совсем не умела производить впечатления. На Андрея — не сумела и подавно.

— Откуда ты знаешь, что я выкидываю? — вытаращил он глаза так, словно увидел чудовище. Внешне — наполовину, внутренне — целиком и полностью. Ибо ничем другим, кроме чудовищности, ясновидение этой особы он объяснять не желал.

— Я видела, пока ты их вытаскивал — там перечёркнуто несколько абзацев. А ещё вставлены реплики. То, что каждый писатель делает со своим текстом, разве нет? — тепло улыбнулась она. — Знаю, сама пишу.

— Любовные романчики?

— Нет. Сказки для детей.

Первая мысль — неожиданно. Более чем. Молодая девушка, которая, как правило, должна мечтать о романтике и любви красавца-миллионера, не пишет детских сказок! Однако по виду Валентины угадывалось: едва ли она искала романтики. Нет, она до сих до была предана сказкам. Глаза, как отметил Андрей, слишком детские.

Сказка… В тот момент одно слово, заветное сочетание букв согрело душу лучше, чем выпивка. История, где всё хорошо, не приторно, а осмысленно, наполнено истинным светом. От начала и до конца. Светом, который Андрей искал с тех пор, как повзрослел. В сказках влюблённые живут долго и счастливо, а в жизни он не знал собственного отца. В сказках всё помогает герою, а в жизни сама жизнь губит многих, кто хотел стать героем.

— Покажи мне их, — неожиданно для себя сказал он. И опомнился, когда Валентина робко вручила ему изрисованную тетрадку.

Андрей начал читать, поначалу испугавшись, что тратит время зря, а написанное ею окажется пустышкой. Очередной сладкой пустышкой. Однако вчитался и уловил нечто странное: ведь в сказках принцы привыкли спасать дам от злых мучителей! У Валентины обыкновенные девчонки спасали обыкновенных мальчишек. Нет, дамы в её историях не размахивали мечами. И даже не ездили верхом. Более того, они не делали ничего, что делает мужчина, когда спасает даму. Оставались такими же нежными и слабыми, не наделялись магией, но отчего-то творили именно её. Невидимую, но затрагивающую струны, что трусливо прятались в глубинах души. Валентина без трудностей доставала и теребила их своими пухлыми пальцами. Аккуратными, заботливыми — таким струны повиновались сами и с удовольствием.

Зачастую мужчинам чужды рассказы о любви. Но эти Андрей дочитывал с дрожащими руками. Он не мог поверить своему счастью. Среди постылого хлама в умах человечества, среди запылённой планеты он отыскал бриллиант. Эти сказки. Он помнил, как попросил у Валентины одну из них и читал дома перед сном.

Не без бурчания чертей за спиной Андрей признал: будь души арфами, Валентина стала бы превосходным музыкантом. Шла наряду с Моцартом и Бахом.

— Рукопись я забыла вытащить из сумки. Переплёт раздала знакомым деткам. Им понравилось, — улыбалась она, гуляя с ним по набережной. Серо-белое полотно небес тревожили птицы, пролетавшие по плавным, дугообразным траекториям. Людей же почти не наблюдалось. Со дня знакомства Андрея и Валентины прошла неделя.

— Переплёт? Ты издала их?

— Ага. Встретила одного бородатого человека. Пакеты нёс тяжёлые, а все мимо идут, не смотрят. Подошла. Мы разговорились, а он оказался издателем. Он мне помог.

Первые несколько секунд Андрей ощущал окаменение. Несколько следующих — содрогание собственных плеч. А после громко, раскатисто захохотал, даже прогнулся назад до резкой боли в спине. Масштаб глупости он описать не мог, но ощутил прилив бешеного, нездорового веселья.

— Ну конечно… ну да… — кривил он рот, изо всех сил унимая нервный смех. Валя же смотрела на него и хмурила брови. — Не отрицаю, бывает и такое. Бывает… наверное. Идёшь себе по улице, хочешь, чтобы твои сказки напечатали, и на тебе — издатель. Или ты бредишь, или… живёшь возле издательства.

— Отнюдь, — смутилась она. — Говорю же, вижу — несёт тяжёлые пакеты… прямо тут, на этой набережной. Странная набережная. Недавно я встретила девочку лет пятнадцати, она плакала и на воду смотрела. Подошла, спрашиваю, что случилось — она хотела перелезть за парапет и спрыгнуть! — развела Валентина руки, а Андрей резко помрачнел. Уж с чем, а с желанием той бедняги перелезть за парапет он был порой более чем солидарен. — Уговорила её поесть мороженое, поболтать. Сидели на скамейке до вечера, я её успокаивала. А потом она обняла меня и пошла домой, мириться с мамой. Сейчас она моя подруга. Надя. Очень милая девочка! И очень умная, оказывается, идёт на золотую медаль в школе. — Затем Валентина повернулась к нему и подбоченилась: — Если не веришь, то Наде я могу позвонить, а издателя — найти прямо в издательстве. Сразу убедишься. Мне многие не верят, но рано или поздно убеждаются!