Розовощекий павлин

Воистину – на небе есть уют:
То облачко, то вихрь, то комета,
Пыльца звезды, пронзающая лето,
И девочки бескрылые снуют.

Клочок строки в воздушной суете

И краб подвальный на кошачьих лапах –
Не свой имеют, но небесный запах,
А слабый мозг их спутал в простоте.

Перчатки облетевший лепесток

И с глазом глаза соприкосновенье,
Конечно же – небесные явленья,
Не хуже, но похлеще, чем цветок.

Не вздумай обратить нескромный взгляд

На слабенькое светоизлученье,
Не нарушай небесное теченье:
Того гляди – из пушек запалят.

Довольствуйся – на небе есть покой,

А остальное – Бог нам обеспечит,
Он бисер метит, и улыбки мечет,
И машет ослабевшею рукой.

* * *

И если голубь проскрипел
Пером и клювом,
И если пеликан пропел
С лицом угрюмым,
И если лошадь вышла в луг,
Луной скривленный,
И сделался щемящим звук
И воспаленным,
То
Выбрать бритву или шкот
И крюк построже
Иль выпустить стихов блокнот –
Одно и то же! –
Себяубийства всякий род
Так одинаков,
Что лишь безумцам предстает
Сном разных знаков.

* * *

Жеманный вор с карманным словарем
Скользит в ночи с карманным фонарем,
Столь гибок и изящен, что плечом
Он открывает дверь, а не ключом.
И знает он – поклонник сложных краж:
Увел хозяев бес на вернисаж,
И можно даже люстру запалить,
Но он здесь – воровать, а не шалить,
И если свет горящий – не погас,
Ему не выдать настоящий класс.
Как птицы ощущают перелет,
Он так же ощущает переплет –
Его фактуру, качество, размер,
И кто это – Рембо или Гомер,
Вот Фолкнер, Йейтс, Басё, Камю, Ронсар,
Бёлль, Кавабата, Пушкин, Кортасар…
Но нет-нет-нет, как все приелось, прочь,
Лишь вор постель покинет в эту ночь!
И улетает грешник без грехов,
Забрав невзрачный том моих стихов.
Идет-бредет с незрячим фонарем,
Транскрипт на книге сверив словарем.

* * *

Лавровый лист,
Лавровый же венок,
Лавровый лже-венок мне был подарен.
Я был обласкан и в поддых ударен
И сбит на землю с головы до ног.

"Не отпирайтесь, вы писали мне!» –

"А я не отпираюсь – не шкатулка». –
"Но мы так обжимались на окне,
Что градом обвалилась штукатурка». –

"Да, это было. Стало быть – прошло.

Полы, как видно, начисто помыты.
Любовь, дружок, есть миг – не ремесло,
Момент – тю-тю! – и вздохи позабыты».

И всё. Молчок. Святая правота.

Литая стопроцентная угрюмость.
Остались облицовка – красота
И ею облицованная юность.

Стакан в руке. Браслет на кулачке.

Кольцо на пальце. И в зубах колечко.
И губы все – в любовном молоке.
(А в памяти – притихшая овечка.)

Но то был отдых. Мальчик грудь сосал.

Как я всё перепутал! – как ребенок.
Глядите, глазки, – снег лежит на склонах,
Весне – каюк, как Зигмунд бы сказал.

* * *