Розовые очки

— Жалеешь, что написал мне, да? — голос был грустный.

— Это была шутка. Я не жалею.

— Ладно, Марк. Давай спать! Поздно уже. Спокойной ночи.

Марк положил трубку и расстроился. Не стоит шутить на расстоянии. Ведь он не видит ее глаз и не понимает, поняла ли она его юмор. И наверняка сейчас будет накручивать себя.

Почему-то очень хотелось угадать, что же она себе наколола. Марк догадывался, что это совсем маленький рисунок на теле, и если он его не нашел, значит, он не для всех. Но все интимные места он помнил наизусть. Значит, татушка где-то специально спрятана. У Марка было две версии: сзади на шее под волосами или на ступне. Он погуглил «маленькие тату со смыслом» и стал читать их характеристики.

— Роза — счастье в любви. Нет. Год назад она в любовь не верила.

— Бабочка — превращение гусеницы в прекрасное создание. Тоже нет. Катя всегда знала себе цену.

— Сакура — свобода для новых отношений. Тоже мимо. Она бежала от них. Уж от его сына — точно. От Марка не убежала, но теперь он понимал, что это было огромное исключение, Катя не искала отношений.

— Божья коровка — удача. Вряд ли. Эта девочка привыкла брать удачу в свои руки и не ждать ее как подарок.

— Крылья ангелов — желание, чтобы тебя всегда оберегал ангел-хранитель. Нет.

— Лотос — защита Вселенной. Катя вряд ли будет просить помощь. Тем более у Вселенной.

— Колибри — упорство, энергия и способность вынести любые удары судьбы. Над этим рисунком Марк задумался, но потом понял, что Катя бы такое не набила.

— Сердечки — юность, наивность, душевная чистота. Все это прекрасно совмещалось в его любимой женщине, но вряд ли она об этом знает…

— Звезды — гармония воды, огня, воздуха и земли. Нет, слишком примитивно.

— Солнце и Луна — символ мужчины и женщины. Тоже мимо. У нее и мужчины тогда не было.

— Одуванчик — символ скоротечности жизни. Это уже глубокая философия. А Марк чувствовал, что разгадка проста и лежит на поверхности.

— Стрелы и стрелки — целеустремленность и амбиции. Нет, она устала от этого.

— Якорь — уверенность. Может быть, лет пять-десять назад она бы и набила такое, но точно не сейчас.

— Перо — непокорность. Марк замер. Ему не понравилось определение. В этой картинке он увидел другой смысл — писать книги, летать, быть свободной. Да! Очень похоже.

Ему ужасно не терпелось узнать, прав ли он, угадал ли?

Но убедился в своей правоте он только через десять дней, когда они встретились в Венеции.

Еще в самолете Марк взял телефон, создал новую заметку и написал:

«Доклад Шерлока Холмса:

Тату в виде пера на теле Екатерины обнаружено сзади, на шее.

Детектив свою работу выполнил. Ждет награды».

В Венеции они провели всего два дня. Этот город поразил Марка. Он его даже городом не хотел называть — это была отдельная планета: там по-другому передвигались, говорили, жили. Там пахло чем-то невероятным! А как звучали гондолы, как красиво они были привязаны на ночь к бортику и манили торчащими вверх веслами!

Сначала они посетили площадь Святого Марка и поистине роскошный собор «Святого тебя», как назвала его Катя. Она повела его в центр храма, оставила прямо под куполом и попросила:

— Просто постой тут и помолчи. Попробуй прочувствовать эту атмосферу и набраться энергии.

Потом Катя водила Марка за руку, как маленького мальчика по узким, абсолютно нелогичным в своей хаотичности улочкам и легким деревянным мостикам. Те, как будто замерли в воздухе и повисли под бирюзовой водой. В конце они заглянули в маленький, прямо-таки сказочный магазинчик с деревянной дверью и купили две венецианские маски: мужскую и женскую. Катя делилась с Марком историей:

— Эти маски придумали носить еще в восемнадцатом веке, чтобы защитить свое личное пространство. Город ведь маленький, все друг друга знали. Их надевали больные, которые покупали лекарство от постыдной болезни или, например, влюбленные, которые не хотели огласки.

Марк хмыкнул:

— Мы их поэтому и купили?

— Просто на память, — она чмокнула его в нос, — потом, кстати, все поняли, что таким образом они могут проворачивать темные дела, и в Венеции начался полнейший декаданс. Позже было решено носить эти маски только в определенное время, и все это переросло в карнавал.

Марк улыбнулся:

— Это вся информация?

— Я могу болтать вечно, хотя не любитель. Просто боюсь, чтобы ты не устал, — она чуть смутилась, — от моей болтовни.

Марк задумался. Похоже, это было в первый раз, когда она сказала ерунду. Не про маски, а про то, что он мог устать от ее болтовни.

Он не раз ловил себя на том, что ему была безумно интересна любая ее фраза, предложение, рассказ. С Катей было удобно все: болтать по телефону, переписываться в сообщениях, слушать ее, даже просто молчать.