Розовые очки

— Марк, не расстраивайся, пожалуйста, — успокаивал его Володя.

— Расстраиваться? Вова, ты не представляешь, как я рад, что он увлекся религией!

— Правда? Я думал…

Марк перебил друга:

— Я готов его поддержать, даже если он будет служить дьяволу! Правда! Что бы мне там надо было делать? Масло в сковородках разогревать? Чертей кормить?

— Может, хватит? Именно этим ты и занимался все его тридцать два года.

Володя был прав. Последние лет десять так точно Марк служил дьяволу своего сына.

— Может, поговорить с батюшкой в церкви? Пусть подойдет к нему после службы и посоветует, что делать? А? Знаешь, что он гуглит постоянно сейчас? Постриг в монахи.

— Вова, как я боюсь спугнуть, ты бы знал! Вдруг батюшка ему скажет, что он не готов или что ему это не надо?

— Марк, давай вдвоем сходим и поговорим? Расскажем правду, попросим совета. Давай? Заодно денежную помощь на храм предложим.

— Если делать это, то очень аккуратно. Чтобы не встретиться с Лешкой в церкви.

— Тогда завтра после вечерней службы, как только он вернется в палату.

Священнослужителем в той церквушке был отец Арсений. Он выслушал обеспокоенных мужчин и сказал:

— Покинуть мир рутины и обычных человеческих страстей не каждому под силу. Тем более, когда это желание возникает на почве тяжелой душевной травмы и разочарования. Видимо, именно предательство и толкнуло парня на отчаянный поступок. Желание постричься в монахи — это и есть тот отчаянный шаг, но не думайте, что это так просто. Я обязательно расскажу о всех стадиях вашему сыну, не беспокойтесь.

— А если он не подойдет к вам? — испуганно спросил Марк.

— Значит, он не готов. Будем ждать.

Лешка подошел к батюшке за советом через неделю. А до этого поговорил с Володей, чтобы он продлил пребывание в клинике:

— Мне тут хорошо. Спокойно… — объяснил парень и добавил: — Лучше, чем дома.

А когда поговорил с батюшкой и получил полный расклад его дальнейших действий для пострига, решил пойти в соседний монастырь в качестве трудника.

Марк усилил охрану, он очень беспокоился, что сын сбежит, и он его больше никогда не увидит. Возле монастыря круглосуточно находились два автомобиля с телохранителями.

Наступила весна, Лешка работал в монастыре и получал от этого огромное удовлетворение. Он нашел там друзей — сорокалетнего Юру и своего ровесника Игоря.

Юра — угрюмый мужчина, родом из Нижневартовска с татуировками и сломанным носом. У него было темное прошлое, о котором он не хотел вспоминать. Игорь до монастыря неплохо зарабатывал, но никак не мог справиться с алкогольной зависимостью. Он потерял работу и семью. В монахи его не постригли, отказали, но он нашел в соседней деревне женщину, женился на ней, держал хозяйство, а в монастыре трудился, когда выпадало свободное время.

Лешку распределили на кухню: сначала простым разнорабочим, но потом к нему присмотрелся заведующий сыроварни и предложил отправить парня на обучение к самому известному сыровару страны Павлу Чечулину. Эта практика пошла Лешке на пользу: он всерьез увлекся этим ремеслом и взялся за готовку новых сортов сыра — «Канестрато» и «Качотты».

Марк приезжал в монастырь несколько раз в неделю, просил сына о разговоре, но тот даже не выходил к нему.

Настоятель только разводил руками и просил нервного отца «чуть подождать, дать ему время»:

— Я говорил с Алексеем. Он еще не готов. Верующий должен думать о Боге, молиться с чистым сердцем, поститься и пребывать в гармонии с собой. А какая гармония, когда ты обижен? Но всему свое время.

В начале лета Марк, как обычно, приехал проведать сына. Возле монастыря был небольшой парк, и мужчина сначала прогулялся по тенистым узеньким дорожкам, посидел на лавочке возле умиротворенных раскидистых лип, зашел в церковь и поставил свечки за здравие своего сына и Кати. Это были те двое, за которых он был готов молиться каждую секунду, если бы умел. Он пробормотал что-то похожее на «спаси и сохрани», как к нему подошел знакомый священнослужитель. Марк поведал ему, что сын его не прощает и даже не хочет разговаривать.

— Когда болит душа или разлад, то лучшее дело — это работа. Попробуйте поработать рядом с сыном?

— Я бы с удовольствием! Я работы не боюсь, наоборот, люблю. Но вдруг сын не захочет меня видеть рядом? И сбежит?

— А вы не стремитесь трудиться с ним на пару. Просто будьте в зоне видимости.

Марку очень понравилась эта идея, и уже на выходные он приехал и попросился поработать на кухне. Настоятель рассказал ему, что день должен начинаться с молитвы и ею же заканчиваться, поэтому в следующий раз он должен приехать рано утром и в шесть уже приступить к работе.

Марка определили в пекарню, там всем руководил Всеволод. За месяц такой практики Марк научился печь пирожки, булочки и различный хлеб. На каждый день существовал план, сколько и какой продукции надо, но на выходных пекли мало, только если выпадали церковные праздники — тогда работали до позднего вечера. Марку полюбился афонский хлеб, он даже купил себе в дом хлебопечь, сам выпекал и угощал Володю и домработницу.

Марк иногда один на один встречался с настоятелем и расспрашивал про сына.