Розовый бархат

Летняя коллекция. Лето уже кончалось, но на фоне яркой листвы стоял манекен в кремовом сарафане. Тонкие бретельки, большие голубые и желтые полевые цветы. Снизу сарафан был окантован широкой красной лентой из полевых цветов, а посередине небрежно повязан белым поясом. Я никогда не думал, что одежда может быть красивой, просто не придавал этому значение. Но этот сарафан так по-летнему выглядел, он просто парил, как будто манекена не было. Я усмехнулся.

— Красивый.

Отец так незаметно подошел, что я даже чуточку рассердился, тут же отвернулся и пошел.

— Стой, ты куда?

Я вернулся к нему, пожал плечами, мол, не знаю, но сам тут же снова посмотрел на сарафан за стеклом.

— Мне нравится, — сказал отец.

— Ну, — промямлил я. — Ниче. Пойдет, — хотя сам-то знал, что он красивый.

— Померишь? — спокойно спросил отец у меня.

Я усмехнулся.

— Смеешься?

— Нет.

Я знал его настрой относительно моего пола. Знал, что он против того, чтобы я превращался в девчонку, просто против и все, впрочем, так же, как и мама. Но в данный момент я не подумал об этом. В груди защекотало, я посмотрел на сарафан, он просто дразнил меня. Женскую одежду я втихушку мерил только один раз, когда мама оставила на диване одежду девочки, которую надо было отдать. Я прекрасно помнил свой колючий взгляд, сутулость. И вообще, выглядел как гадкий утенок, поэтому не намерен еще раз это пробовать.

— Терять нечего, за пример денег не берут, — снова сказал отец. — Посмотри на себя.

Я присмотрелся в свое отражение. Витрина прекрасно отражала, манекен в сарафане стоял передо мной, и поэтому казалось, что это я в сарафане. Выглядел я ничего, не так страшно, как в прошлый раз.

— Пойдем? — сказал отец.

— Нет, я же…

— А кто знает, кто ты? — и посмотрел мне в глаза. — Ну как?

— Ладно, — согласился и с опаской вошел в отдел.

Проходя между рядами, увидел зеркало. В отражении на меня смотрел не мальчишка, это был уже не я, а девчонка. Чуть хитрые глазки, округлости на груди и руки, теперь что-то было и с ними не то.

Я зашел в примерочную, продавщица щебетала, принесла два размера, еще раз посмотрел на себя в зеркало. Отец стоял за спиной, лицо серьезное, как будто я меряю платья каждый день, и ему это уже надоело.

— Пап, — многозначительно сказал я.

— Ах да, — спохватился он и стал задергивать за мной шторку, оставляя меня одного с зеркалом.

Девушка, что обслуживала нас, даже глазом не моргнула. «Неужели я так сильно изменился?», — подумал я, держа в руках тот самый сарафан. Мягкая ткань, совсем не такая как у рубашки, она даже чуточку просвечивала. Я снял рубашку и стал рассматривать сарафан, с какой стороны его надевать. Вот бирка, значит, спина. Подняв руки вверх, я стал втискиваться в него. Неудобно, тесно, «вот черт», — подумал я. А джинсы? Ага, про них я забыл. Наполовину втиснувшись в сарафан, я стал стягивать с себя джинсы. Что за умора. С трудом стащив их с себя, я стал дальше напяливать сарафан. Наконец справившись с задачей, я боялся посмотреть на себя в зеркало. Поправил складки. Необычно, голые плечи, не чувствовал на себе одежды, совсем не чувствовал. Сарафан был легким, и мне казалось, что я стою голым, прикрытый какой-то марлей. И все же надо посмотреть.

Я осторожно повернулся к зеркалу и… Тонкая загорелая шея, костлявые плечи, веревочка, то есть бретелька, и сарафан. Молча смотрел на себя. А еще глаза. Да, глаза, они не были колючими, они мне улыбались. А рот. Чуть припухлые губы, то есть губки. Я состроил себе рожицу и засмеялся.

— Ты все? — спросил отец и стал приоткрывать занавеску.

— Ну, постой, еще нет, — заартачился я.

Сказать честно, просто боялся показаться ему вот так. Хотелось чуточку оттянуть время, он задернул обратно занавеску. Я смотрел и не узнавала себя, все было не так, и нос не тот, брови, да и волосы не те. Стоп, в этот момент я впервые себя воспринимал не как он, а как она. И от этого мне стало так здорово, что я подпрыгнула, повернулась спиной, постаралась рассмотреть, как выгляжу со спины. Потом снова повернулась передом и приподняла сарафан до плечь. Я посмотрела в отражении на свою обнаженную грудь. Она была другой, кругленькой, соски торчат вверх, а ведь еще минуту назад они сливались, а теперь нагло торчали, и это мне тоже понравилось. Мне все нравилось, и сарафан, и то как я выгляжу. И главное, то, как я себя сейчас чувствую. Мне казалось, что я всегда носил платья, не ощущал никакого дискомфорта. Я выпрямила плечи, приподняла подбородок, подмигнула себе в зеркале и отдернула шторку.

Отец, наверное, с минуту смотрел мне в глаза, а я в его. Наше молчание прервала девушка, что принесла сарафан.

— Отлично. Сейчас вот тут, — она подошла ко мне и что-то сделала с бретельками. Почувствовала, как сарафан чуть приподнялся, а вместе с ним и грудь, я одернула плечами, и все стало на место. — Еще вот так, — сказала девушка и ослабила пояс. — Отлично, ну как вам? Поменьше не надо? Нет-нет, — тут же сама себе ответила она, — сидит прекрасно, ну просто прелесть.

Я повернулась к зеркалу.

— Пап, как тебе? — только теперь отец заморгал и что-то невнятное пробормотал.