#Розовым мелом

Умываюсь, кое-как причёсываюсь предоставленной в отеле хлипкой расчёской, рассчитанной, видимо, на страдающих облысением плешивых дядечек, одеваюсь и выхожу из номера. Илья и правда ждёт. Наяривает круги у лифта. Видит меня и с силой вжимает кнопку вызова.

Заходим в кабинку в молчаливом напряжении. Друг на друга не смотрим. Дверцы закрываются, но лифт без команды не едет. Первой тянусь к нужной кнопке, но меня перехватывают за запястье, рывком разворачивая к себе.

— Почему ты такая дура?

Теряюсь настолько, что не сразу нахожу что ответить.

— Это констатация факта или вопрос?

— Крамер, вот ты же вроде не тупая! Так почему до тебя не дойдёт?

— Стоп. Так дура или вроде не тупая? Я запуталась.

Рычит. Хих. Грозный мишка бесится.

— Я тебя задушу!

— Лучше как-то более конструктивно обрисуй ситуацию. Что до меня должно дойти?

— Правда не понимаешь?

— И с каждой секундой всё меньше и меньше.

— ЛЮБЛЮ Я ТЕБЯ! — выпаливает Князев, и моя челюсть с грохотом падает вниз.

Звенящая тишина повисает в замершем лифте. Слышу, как над потолком гудят тросы. Блин, почему его никто не вызывает? Это хоть как-то бы спасло положение.

Избавило б от неловкости, потому что я полуголой на кровати чувствовала себя увереннее. В конце концов моя работа откладывает отпечаток и лишает стеснения.

Здесь же…

Да когда поедет эта долбанная таратайка? Неужто в десять утра никому никуда не надо?

Капец.

Я слишком долго играю в глухую.

Надо что-то говорить, да? И явно не Илье. Он уже отстрелялся. Ляпнул так ляпнул.

— Хм… Ну-у-у… — а мне, мне что ответить? Спасибо? Поздравляю? Да ну он же тупо гонится. Ща как заржёт: мол, что, реально повелась? Детка, ты совсем ку-ку?

Значит и реагировать надо соответствующе. Так что выбираю нейтральное. Правда получается с хрипотцой. Голосовые связки паршиво фурычат. Тоже в шоке. — Прикольно, чё.

Нейтральное, блин. Князев мрачнеет.

— Это всё, что ты можешь сказать?

— Нет, могу стишок ещё рассказать. Хочешь про Бородино?

— Зои, твою мать. Можно посерьёзней? Я не каждый день душу выворачиваю.

Ох… Это у тебя душа выворачивается? Да это у меня режим турбо-отжима включился.

— И как ощущения?

На меня смотрят как на больную.

— У меня как ощущения? Мне нормально. Не поверишь, даже полегчало. Знал бы, раньше сдался.

Ой-ей, чё-то и ножки мои меня уже подводят, начинают дрожать.

— Да я не об этом… — об этом, конечно, но держать марку необходимо. — Я в смысле, шутейка зашла? Сгодится для тролинга месяца?

Мрачнеет ещё больше.

— Это не шутка.

— Нет? А я думала, ты просто с первым апрелем промахнулся на пару деньков, — что ж такое, этот лифт когда-нибудь поедет или нам суждено тут мумифицироваться?

Я уже мелю полную ахинею, лишь бы съехать с опасной темы. — Типа решил прорепетировать на следующий год.

Венки на виске Ильи напрягаются и взбухивают.

— Я бы приложил твою дурную голову об стены, если бы… — замолкает.

— Если бы?

— Если бы не уголовный кодекс.

Истеричный смешок сдержать не получается.

— Да. Вот это уже в твоём стиле.

— Так, принцесса, — Князев делает шаг ко мне, я же пячусь назад, врезаясь спиной в горизонтальный поручень. Место он выбрал идеальное, конечно. Не сбежишь. — Повторяю. Я люблю тебя. Это не прикол. И не стёб.

Блин. Опять. Ну вот зачем? Не надо так говорить. Дрожащими руками достаю телефон, и включаю диктофон.

— Слабо ещё раз повторить?

Ну вот. Опять как на дуру пялятся.

— Это зачем? — кивок на запущенные секунды.

— Чтоб было задокументированное чистосердечное. Не знаю, может ты под чем-то. Потом дам послушать, поржёшь.

Я, конечно, всё это больше так, сгладить напряжение, но Илья умудряется окончательно меня добить, послушно забирая гаджет и поднося динамик к губам.

— Крамер, слушай и запоминай. Я. Тебя. Люблю, — чеканя каждое слово произносит он глядя на меня в упор, от чего ноги уже не дрожат, а подкашиваются. — Всегда любил. Сколько себя помню. Любил и ненавидел. Ведь это не было взаимно… Продолжить или достаточно?

— Д-достаточно, — замечательно. Ещё и заикаться начала. Забираю смартфон и поспешно нажимаю «save», но пальцы так трясутся, что едва всё не стираю. Ну давай же. Что значит: «вы точно хотите удалить эту запись?!» Нет, конечно! Сохраняй, глупая ты металлическая коробка!

Сохранила.

Стоим.

Молчим.

Разглядываем разводы, оставшиеся от моющего средства на дверцах.

Закрытое пространство действует на нервы. Вздрагиваю, когда Илья подаётся ещё ближе, но лишь для того, чтобы нажать на кнопку. Лифт приходит в движение.

Ура! Только я, кажется, слишком громко выдохнула. И это не осталось незамеченным.

— Надо переварить? — понимающе спрашивают меня.

Едва заметно киваю.

— Переваривай. Слушай на повторе запись, привыкай. А когда утрамбуешь там у себя всё, поговорим более детально, — нас выбрасывает в почти пустом в вестибюле.

А, ну понятно чего людей нет. В ресторане их тоже мало, основной поток уже позавтракал и разбрёлся кто куда.

На длинных столах шведского типа стоят полупустые плошки с остатками пира.