#Розовым мелом

— Умоляю. Я её неделю назад у бара подцепил. Всё ждал возможности отделаться, а то больно настырной оказалась. Уже и вещи ко мне перевозить намылилась. А вы молодцы, ребятки. Наконец-то, разродились. Я, по секрету, был уверен, что до этого ваще не дойдёт. Ни одна терпелка не выдержит столько сохнуть, как Князя по тебе клинило.

— О… — я, право, удивлена. — Так ты в курсе?

— Ясен красен. Кто, думаешь, помогал рисовать сопливые признания под окнами? — Огурец подвисает, замечая мою растерянность. Переводит взгляд на Князева. — А, она так и не в курсе? Сорян.

Вот сейчас конкретно затупливаю.

— Какие признания?

— Ну как какие? «Я тебя люблю», бла-бла-бла, все дела. Всё, как вы любите.

«Я тебя люблю»?

Под окнами?

И тут до меня доходит.

Глава 19. Розовым мелом

Зои

Я помню эту надпись на асфальте у подъезда, сделанную розовом мелом! Ох, как меня тогда грызла под ляжку зависть. Я вечера два сидела и гадала потом, кто ж та «счастливица» и в какой квартире она могла жить.

Да, послание не продержалось долго. Мел быстро затоптали ботинками и детскими колясками, а после и вовсе всё смыло дождём, но то чувство зависти… Оно ещё долго во мне держалось. А оказывается то вон что.

С раскрытым ртом таращусь на Илью.

— Так это было мне?

— А кому ещё? Розовое же. Ты ж фанатела по этому цвету.

Ему неловко. Боже, Князеву НЕЛОВКО. Клянусь, вижу как краснеют его уши. Меня же распирает от желания наброситься на него и расцеловать везде, куда только смогу дотянуться. Но… Огурцов всё ещё фонит на кухне, а при нём я не хочу.

Так что вместо необузданной нежности прячу лицо в ладонях, которое пылает едва ли меньше кое-чьих ушек.

— Обалдеть.

— Да подумаешь, — отмахивается Илья, вот только непонятно отмахивается от чего: смущения или раздосадованности. — Был бы толк.

— Толк? — не сдержавшись насмешливо фыркаю, вскидывая голову. — И правда, я же должна была сама догадаться.

— Не должна. Я хотел тем же вечером сознаться, но… не вышло.

— Почему?

— Ой, да он же диким тормозом всегда был во всём, что касалось тебя. Мне порой казалось, что он того… с ограниченными умственными способностями, — хихикает Огурец, но быстренько тушуется под мрачным взором друга. — А, я вам мешаю? Всё понял. Гордо удаляюсь в соседнюю комнату. Подслушивать не буду, честна-честна.

Реально сдаёт задним ходом со шкодливой улыбкой, натыкается спиной на косяк, ойкает, морщится, чешется лопатками об него же, после чего уже нормально утопывает в гостиную присвистывая.

— Ну правда клоун, — хмыкаю, болтая в воздухе ногами.

— У всех свои развлечения, — пожимает плечами Илья. — Ему удобнее прикидываться легкомысленной бестолочью, но я знаю, что всегда могу на него положиться.

— С учётом того, что он, как обнаружилось, всё это время знал про меня, вероятно, да.

— На самом деле он знает многим больше, чем мне бы хотелось. Издержки длительной дружбы.

— То есть можно выведать любопытный компромат?

— Можно, но не советую. У тебя и так обо мне не самое лестное впечатление. Не стоит усугублять.

— Боишься, что испугаюсь?

— Боюсь, что разочаруешься. Во мне.

Коротко киваю, давая понять, что приняла информацию к сведению. Наверное, он прав. Каких-то вещей лучше действительно не знать. Целее нервы будут. Однако некоторые знать всё же необходимо. Чтобы понять.

— Так почему ты не рассказал, что послание от тебя? Раз написал, значит уже был готов.

— Почему? — кривится Князев. — Да потому что сыкло я. Увидел как ты целуешься с каким-то хмырём у подъезда и решил, что это знак и лучше не рыпаться.

Хмырём? О… Я, кажется, поняла, про кого идёт речь.

— Тот хмырь был вроде как моим первым парнем. Официальным.

— Первый во всём?

— Не во всём. Только в свиданиях и поцелуях. У нас не сложилось. Той же осенью мы расстались.

— Я должен был быть твоим первым.

— В поцелуях или в свиданиях?

— Во всём.

Ммм… Пробую эту мысль на вкус и в целом нахожу её весьма занимательной, вот только воображение стопорится, не желая выдавать картинку. Нет. Не могу себя представить рядом с ним. С тем ним.

— Увы. Поезд ушёл, но… — спрыгиваю со столешницы и замираю напротив Ильи, закидывая руки ему на плечи. — У тебя есть возможность стать последним. Как смотришь на это?

Моя мягкая, как бы ободряющая улыбка порождает ответную. Воодушевлённую.

— Точно есть?

— Точно. Но для этого придётся постараться. Очень постараться.

— Постараюсь. Обещаю.

— Могу накидать спецзаданий по первой, чтоб легче шло.

— Накидывай.

— Первое: свинарник за своими друзьями убираешься сам.

— Принято.

— Второе: подкинешь меня завтра в стрипклуб?

Князев моментально напрягается.

— Зачем?

— Надо вещи забрать. Не хочу дарить девочкам шмотки. Лучше перепродам потом.

— И те свои туфли для ломания костей тоже?

— Угу.

— И эротичные корсеты?

— Угу.

— Нет. Не надо продавать.

— Не по улице же в них ходить.

— По улице не надо. А вот дома…

О, у кого-то аж глазки загорелись в предвкушении.

— И что, мне в таком виде у плиты стоять и со шваброй танцевать? — иронично изгибаю бровь. Вот тут с воображением всё отлично. Мозг рисует образы весьма красочно.