Розы для богатых

– Мистер Проктор, здесь одна леди желает видеть вас по вопросу аренды собственности мистера Осборна. Вы можете принять ее?

Низкий мужской голос ответил:

– Да, Мадж. Присылайте ее.

Мадж махнула в сторону двери:

– Вы найдете мистера Проктора в конце зала.

– Благодарю вас.

Отэм нетерпеливо прошла по широкому коридору до двери с надписью «Проктор» и ступила в крохотный кабинетик. За столом, склонив голову над газетой, сидел молодой человек, его блестящие черные волосы сверкали на солнце.

Отэм показалось, что сердце сейчас выпрыгнет у нее из груди. Эти черные волосы принадлежали Бобби Джо Проктору, мальчишке, которого она колотила по голове коробкой для завтраков. Она знала, что Бобби стал адвокатом, но ей и в голову не приходило, что он может оказаться здесь.

На Бобби она уж никак не рассчитывала. Из-за него все могло пойти прахом, и в голове уже стучало: беги, беги, беги! Однако рано или поздно с Бобби придется столкнуться. Ей нужно время, чтобы подумать, и Отэм повернулась к двери... Слишком поздно.

– Сью Энн... Сью Энн Мак-Эван! – Он вскочил и обогнул стол. – Господи, как приятно тебя видеть! Каким ветром занесло тебя в Эдисонвилл? И что привело тебя в мой офис?

Отэм глубоко вздохнула и постаралась собраться с мыслями. В ее пользу было лишь одно: оба они горцы, а горцы всегда держатся вместе, независимо ни от чего.

Она прижала палец к губам.

– Меня зовут Отэм Мак-Эван. Я не знаю никакой Сью Энн Мак-Эван. А ты знаешь?

Его темные глаза улыбнулись, и он покачал головой:

– Я тебя не выдам, если ты никому не расскажешь, что вышибла мне все мозги своей коробкой.

Она кивнула и усмехнулась. У Бобби было грубое лицо, но уже без прыщей, и он был на голову выше нее. Колледж молодого человека пообтесал и отполировал. Он приглашал ее на выпускной бал, но ей не улыбалась мысль идти танцевать с парнем, которого колотила в школе.

Отэм протянула ему руку:

– Рада снова видеть тебя, Бобби.

– Пожалуйста, называй меня Боб.

– Пусть будет Боб.

Он усадил ее в кресло, а сам присел на край стола.

– Зачем ты хочешь арендовать недвижимость в Эдисонвилле? Насколько я знаю, ты процветающая деловая женщина в Сан-Франциско.

Отэм помедлила с ответом. Она была осторожна. В городке знали лишь то, что она продвинулась в мире бизнеса. Они не знали ни о «Корбетт корпорэйшн», ни о «Конуре». Ей нужно было время, чтобы подумать, чтобы выяснить, что у Бобби на уме.

– Мне сейчас не хочется говорить о себе. Интересно тебя порасспросить. Ты женат? Дети есть?

– Дважды «нет».

– Что так?

Он пожал плечами:

– Я все еще влюблен в тебя.

– Сердцеед! Я вижу, ты прошел большой путь с тех пор, как спускал с лестниц маленьких девочек.

– Ты, конечно, не поверишь, но это действительно получилось случайно. Ты мне уже тогда ужасно нравилась, только я не знал, что делать, кроме как дернуть за волосы. Потом, в средней школе, я тебя как огня боялся. Я чуть с ума не сошел, пока решился пригласить тебя на выпускной бал, а ты отказалась. – Он замолчал и внимательно посмотрел на нее. – Мне кажется, я и сейчас трепещу перед тобой. Ты стала даже еще красивее.

Отэм любезно улыбнулась ему. Никому не могло ужасно нравиться ее веснушчатое лицо. Позже она стала высокой и худющей. Только в последнем классе у нее появились кое-какие округлости и она стала похожа на девушку. Бобби что-то было нужно.

Отэм еще раз улыбнулась и посмотрела на часы.

– Я не успела позавтракать и умираю с голоду. Ты ничем не занят в обеденный перерыв?

Он усмехнулся и кивнул:

– В клубе, пожалуй, самая лучшая еда в городе. Ты не хотела бы сходить туда?

– Ба! Двигаешься вверх, да?

– Нет. Членство в кантри-клубе предоставляется вместе с работой. Я не двигаюсь. Я тихо сижу.

Она взяла его под руку.

– Расскажешь мне об этом за ленчем, хорошо?

Кантри-клуб располагался в монументальном старинном здании, стоявшем на холме, роскошном и величественном. В клубе было все, что могло доставить удовольствие элите Эдисонвилла: теннисные корты, площадка для гольфа, бассейн, ресторан и танцевальный зал... Ресторан являл собой саму элегантность: столы из красного дерева, окруженные строгими стульями с высокими спинками, были расположены так, чтобы не нарушать уединенности, что вполне соответствовало старинной традиции Кентукки.

Отэм отхлебывала виски очень осторожно. Она уже избавилась от своего тэтл-риджского акцента, но стоило ей выпить несколько рюмок, и ее речь становилась совершенно южной. История о том, будто она родом из Сан-Франциско, вряд ли вызовет особое доверие, если она вдруг собьется на акцент Кентукки.