Розы мая

– Результаты официального вскрытия будут готовы только через несколько дней, – добавляет Финни, и его голос выливается из громкоговорителя с шумом и треском, – но хантингтонский медэксперт готов поделиться своими соображениями. К тому моменту, когда его нашли, Лэндон был мертв примерно три недели, то есть со времени визита Эддисона. Отопления в квартире нет, и разложение замедлилось из-за холода, но потом запах все же стал распространяться по дому, и родственник отправился посмотреть, в чем дело. Сначала Лэндону нанесли несколько ударов, лишив возможности сопротивляться, потом чем-то связали. Возможно, веревкой. Связанного кастрировали.

Эддисон знает об этом от местного лейтенанта полиции, но все равно поеживается.

– Аккуратностью убийца не отличался, – продолжает Финни. – Хотел сделать побольнее. После кастрации еще долго бил, а уже в конце добрался до горла. Там всё в крови. Видно, что убийца был сильно зол.

– Нож во всех случаях один и тот же?

– Установить невозможно. Слепки сделают, но толку от них мало, потому что процесс разложения зашел слишком далеко. Достаточно уверенно можно лишь говорить, что раны очень сходные.

– И никаких улик. После себя убийца ничего не оставил.

– Ничего, только Лэндона. Даже веревку унес.

– Почему же он не попытался проникнуть в дом Прии? – спрашивает Рамирес. – Справиться с камерами, как мы убедились, ему ничего не стоит, но свидетельств того, что он пытался это сделать, даже когда Прия была дома одна, нет. Почему?

Эддисон трет лицо, ворчит и указывает подбородком на стопку ярких папок по делу.

– Ответ где-то здесь. Что-то такое, что мы просмотрели. Что-то, что он видит, а мы – нет.

– Финни? – подает голос Вик. – У тебя глаз незамыленный. Глядя на эти дела, что-нибудь бросается в глаза?

В громкоговорителе щелкают кнопки и шуршит бумага. Финни просматривает копии отчетов и собственные пометки.

– Может быть.

Троица ждет продолжения, но тот не спешит с ответом.

Когда молчание уже невыносимо, Рамирес бросает в громкоговоритель ручку.

– Ну что?

– На основании чего он решает, насиловать или нет?

– Этого мы не знаем, – машинально отвечает Эддисон.

– Посмотрите на Ли Кларк, – говорит Вик. К папке никто не тянется – все фотографии из нее агенты видели не раз и не два. – Нападение на нее было самым жестоким. Даже если б она каким-то чудом выжила, то только от изнасилования не оправилась бы до конца жизни. Что такого особенного было в ней, из-за чего он потерял контроль?

– Родители в своих показаниях говорили не всё, кое о чем умалчивали и не хотели отзываться о дочери плохо. Но большинство соседей упоминали, что Ли была настоящей ото́рвой. Секс, сигареты, наркотики… Может быть, избыточная жестокость была наказанием?

– С Сорайдой Бурре обошлись мягче; горло ей перерезали, когда она была без сознания, но не от удара по голове, а от частичной асфиксии. – Вик барабанит пальцами по столу. – Согласно всем имеющимся показаниям, она была хорошей девочкой – семья прежде всего, никаких свиданий, все время проводила дома.

– Но Натали Рот девственницей не была, – напоминает Эддисон, – однако ж ее он не насиловал.

– Рейчел Ортиз, – добавляет Рамирес. – Ее изнасиловали, но медэксперт утверждает, что она почти наверняка была девственницей до нападения.

– Но факты остаются фактами; в каждом случае решение основывается на его восприятии девушек.

– Начинаю понимать, почему ваше начальство никак не хочет разделять вас, – сухо замечает Финни. – Но давайте подумаем: если он, чтобы сложить мнение о девочках, наблюдал за ними, то видел Прию пять лет назад. Сестры были невероятно близки, а значит, присматриваясь и оценивая Чави, он много раз видел и Прию.

– И влюбился в нее.

– А мы не передергиваем? Тем более что сами же говорим, что дело здесь не в сексе.

Рамирес качает головой.

– Я говорила о любви, а не о вожделении. Подобно куртуазной любви, ей полагается быть непорочной, чистой. Подумайте сами, Прия не ходит на свидания, не водится с мальчиками. Она занята уроками, играет в шахматы с ветеранами, по вечерам остается дома с матерью… Если он ценит чистоту, то лучше Прии ему не найти.

– Тогда почему он не напал на нее после того, как там побывал я? – спрашивает Эддисон, и боль сжимает его грудь.

– Ты не остался на ночь.

– Не остался, но мы несколько часов, до возвращения Дешани, провели в доме одни. А на следующее утро вместе пошли в павильон.

Некоторое время все молчат, потом Финни откашливается.

– Ты оберегал ее. Расспрашивая о Лэндоне, оберегал Прию. Возможно, он рассматривал тебя как своего союзника.

Рамирес бросает взгляд на коллегу, и уголок ее рта слегка подпрыгивает.

– И всякий, кто видел вас вместе, не мог представить вас иначе как родственниками.

Эддисон не отвечает, но показывает ей кукиш, хотя она и права.

– Так что дальше? Что случится в следующий раз? – спрашивает Финни. – Думаете, он подойдет еще ближе? Нападет на нее?

– Она уезжает через месяц.