Розы на асфальте

Ну не совсем. По правде говоря, мне нравится работать в саду. Цветы и растения всякие – с ними непросто. Сегодня поливаешь их, подкармливаешь, и типа все ништяк, растут как надо, а назавтра – раз, и только что не подыхают. Нет, без шуток: они капризнее девчонок. Когда им хорошо, то и тебе окей.

Прямо как с Сэвеном, честное слово. И с растениями, и с детьми главное – чтобы они выжили. Про детей вам в лицо никто такого не скажет, но это факт. Моя задача – обеспечить растения всем необходимым, и с Сэвеном та же история.

Как я понял, теперь моего сына так зовут. Надо бы, конечно, с Аишей обсудить, но ее разве отыщешь? Сперва просила дать ей отдых, умоляла подержать сына еще немного, а потом, недели две назад, ее мать подошла к телефону и сказала, что Аиша переехала к какому-то своему приятелю.

– Надоели ей мои порядки, решила жить самостоятельно, как взрослая, – объяснила миссис Робинсон. – Ну и ладно, у меня и без нее дел по горло.

Я даже не нашелся, что сказать этой дамочке.

К кому Аиша переехала, она не знает. Сначала я подумал на Кинга, но нет, он говорил, что они не вместе. На следующий день в школе спросил Лейлу, но та ответила, мол, не твое дело. Должно быть, Аиша попросила ее молчать.

Ма хочет, чтобы я поговорил с ее кузеном Гэри, он же юрист. Ну уж нет, Аиша когда-нибудь вернется, и мы со всем разберемся.

Надеюсь, это случится скоро, потому что не знаю, сколько еще выдержу. Работа, школа, Сэвен… уже руки опускаются. Он до сих пор просыпается ночью, а значит, я тоже не сплю. Бывает, до того устану, что заброшу его утром к миссис Уайатт, а сам возвращаюсь домой и заваливаюсь спать до самой работы. Представляю, каким будет мой первый табель после всех этих пропусков и с учетом того, что на занятиях я клюю носом.

Если честно, школа в последнее время волнует меня меньше всего. Вот сегодня, к примеру: вечер пятницы, уроков накопилась куча, а я занимаюсь совсем другой кучей – детских вещей, которые мой сынишка обоссал, обосрал и облевал. С моими вещами он обошелся точно так же. Этот парень мне продыха не дает.

Раскладываю шмотье на диване и сортирую для стирки цветное от белого. Ма сегодня в отеле, взяла еще работу, так что дома больше никого. Малой гулит и дрыгает ногами в качалке, которую приволок Дре. Вовсю глядит, как по телевизору Багз Банни дурачит Элмера Фадда.

– Скоро тебе спать, – ворчу, – ночь уже почти.

Разговариваю с ним как с большим, не сюсюкаю. Он понимает и начинает хныкать.

На кофейном столике звонит телефон.

– И нечего пререкаться! – говорю Сэвену и поднимаю трубку. – Алло?

– Че как, урод? – прорывается голос Кинга сквозь рокот Goodie Mob. – Какие планы на вечер?

– Большая стирка, вот и все планы.

– Брось, Мэв! Мы с Джуни и Рико хотим рвануть на бульвар, давай с нами, а? Не все же дома торчать.

По пятницам на бульваре Магнолий своего рода ночной клуб: парни гоняют туда-сюда на своих тачках, похваляясь раскраской, колесными дисками и аудиосистемами. Как-то раз стоим с кентами на парковке, и вдруг где-то рядом как начнется стрельба, так что сразу валить пришлось.

Мне этого не хватает. Не стрельбы, конечно. Но я теперь почти не вижусь с друзьями. Только Дре иногда заходит, остальным на фига наблюдать, как я вожусь с малышом, а самому мне выйти некогда. Какой из меня нынче Король?

– Да я бы рад, – отвечаю, – только Ма на работе, надо сидеть с ребенком.

– Что за дела! Ладно, не стоило и спрашивать. А чего ты няньку не найдешь? У тебя же миссис Уайатт рядом живет.

– Она и так берет его по будням, а еще и на выходные у меня никаких шишей не хватит.

– А не надо было позволять Дре выкинуть тебя из нашего бизнеса!

– Кинг, я же объяснял, мне…

– Ладно, Мэв, как хочешь. Сиди в четырех стенах, раз так нравится. Пока, до связи.

Он отключается. Я кладу трубку и прячу лицо в ладонях. Можно подумать, я нарочно их избегаю. Так само собой вышло. Проклятье, да я что угодно отдал бы, чтобы удрать сейчас на улицу!

Сэвен отворачивается от телевизора и смотрит на меня, он будто понимает: что-то не так. Теперь я чувствую себя ужасно виноватым.

– С папой все хорошо. – Беру малыша на руки. Ему пора полежать на животике, заодно отдохну от белья. Пускай поднимает голову, так шейные мышцы укрепляются, в книжке для родителей написано, что это очень важно.

Кладу его на одеяло и опускаюсь рядом на корточки.

– Эй, карапуз! – окликаю с улыбкой. – Эй!

Он переворачивается на спину и радостно хохочет. Сэвена вообще легко рассмешить – я был такой же, если верить папцу. Он еще не видел внука живьем: до тюрьмы три часа в один конец, для младенца многовато. Я послал фотографии, через пару дней он позвонил и сказал, что Сэвен – вылитый я.

Поиграв со мной на одеяле, Малой начинает тереть глаза и хныкать. Ясно, хочет спать, но, едва поднимаю на руки, принимается вопить – знает, что отнесу в кроватку.

– Эй, кончай это дело, – бурчу я. – Спать приятно и полезно. Мне и самому не мешало бы сейчас вздремнуть.

Он не слушает и продолжает ныть, уткнувшись мне в плечо. Напяливаю на него пижамку – плачет. Сую ему в рот пустышку, и он наконец затихает.