Розы сорта "Сангрояль" (СИ)

— Она даже обратиться не может, — упорствовал истинный альтруист Эмиль.

Эретайн остановился, по жуткому лицу проскользнула тень сомнения, но тут в воздухе разлилась тихая мелодичная песня, звуки которой впрочем были искажены шипящим хрипом, не свойственным женскому голосу госпожи. Брукса все ещё силилась обратиться, но у нее почти не получалось, в то время, как из темных проулков, ведущих на площадь, начали выходить люди… Нет, это были вампиры, быстро теряющие облик сходный с человеческим. Их становилось все больше, казалось, что в Боклере не осталось смертных жителей…

— Мои детки, — злобно зашипела Ориана, отступая под защиту импровизированной армии.

— Послушай, дорогая, для чего рисковать столькими жизнями? Ради никчемного спора? — попытался избежать конфликта Регис.

— Кому интересна пара сотен смертных, когда на кону два Первородных. — На площадь, словно на сцену, вышел Филипп Ван Мурлегем, сжимая дальнобойный арбалет. — Пусть я не так силен, как вы, зато хитёр.

Годфрой и Эретайн быстро переглянулись и мгновенно растворились в клубах багрово-серого тумана. Армии чудищ заревели и бросились друг на друга. По площади потекла кровь… Словно начинающейся ливень опускается на стёртые камни тяжёлыми каплями по одной, потом больше и вот уже реки текли к статуе княгини Туссента, омывая мостовую струящимися потоками.

Общее бушующее марево регулярно прорезалось молниями серебряных стрел, насквозь прошивающих монстров, которые тут же падали замертво. В безумной смеси рыка, визга и хрипов, словно вспышки появлялись Первородные, со свистом рассекая длинными когтями воздух, разрезая неловких противников на куски, и тут же вновь растворяясь в холодном ночном воздухе грязными клочьями кровавых сгустков.

Пронзительно вскрикнул Филипп, привлекая мое рассеянное внимание. Детлафф возник у него за спиной и без прощальной речи воткнул острые ножи когтей в узкую спину юноши. Тот сдавленно захрипел и оскалился.

— Крови моей хотел, щенок? — прошипел Эретайн склоняясь прямо к уху противника. — Так вот она — моя кровь.

С тихим рыком он впился зубами в горло юного Мурлегема, острый кадык на шее Первородного качнулся, судорога сковала тело жертвы на пару мгновений.

— Детлафф! — закричал Эмиэль, привлекая внимание побратима ко мне.

Крупный катакан тут же вцепился в горло Филиппа, стоило сильным пальцам разжаться, от чего потерявший сознание юноша, даже не пытаясь сопротивляться, осел безвольной куклой на пол.

Эретайн брезгливо поморщился, сплюнул на мостовую кровавый сгусток и утер губы тыльной стороной ладони, не отрывая сосредоточенного взора от меня.

Скоро причина их беспокойства обнаружилась с очевидностью неизбежного. Я внезапно ощутила цепкие пальцы на шее, по спине потекла липкая дрожь неподдельного ужаса.

— Все, Детлафф, битва закончена, сдавайся, — надменно засмеялась Ориана, сжимая мое горло.

Регис появился из клубов серого тумана, обретая человеческий вид. Лекарь бросил короткий, вопросительный взгляд на собрата, и тот медленно качнул головой, отрицая возможность рискованного нападения.

— Отзови свою армию, — неприятный голос звенел в ушах вызывая боль. — Иначе сверну ей шею. На это сил мне хватит.

— Прости, любимый… — едва слышно прошептала я, чтобы привлечь его взгляд к себе и как только добилась этого, беззвучно произнесла одними губами, отделяя слоги: — На счёт три.

Эретайн медленно кивнул и подобрался, как леопард перед прыжком.

— У этой бруксы есть причины для ненависти… — Моя рука незаметно отодвинулась для замаха. — Их всего три!

Я с силой ударила вампиршу прямо в основание грудной клетки и резко рванула в сторону, маневр занял всего долю секунды, но этого хватило, чтобы она потеряла инициативу и контроль над ситуацией.

Детлафф бросился. Одним резким, едва уловимыми движением он подлетел, схватил бруксу за горло и впился зубами в тонкую шею. Насмерть перепуганная жертва больше не казалась такой надменной, вцепляясь узловатыми пальцами в руки своего палача. Визгливый, сдавленный голос вырывался из лёгких со свистом.

— Я всегда любила тебя.

Первородный отшвырнул ее от себя, словно смахнул мерзкого слизняка с одежды, а затем повернул искаженное гримасой ненависти и брезгливого презрения лицо в сторону и показательно сплюнул бордовый сгусток, не желая пить ее крови.

— Значит все это, — он обвел широким жестом площадь, уже наполовину опустевшую, покрытую кусками тел: мертвыми и ранеными тварями. — Ты устроила из любви?

— А как ещё мне удалось бы достучаться до тебя! — заорала Ориана, поднимаясь с земли. — Ты и слышать не хотел о моих чувствах!

— У тебя нет чувств. Только жажда, дикая и необузданная.

Эретайн, сменив облик подошел к ней гулкими, тяжёлыми шагами и замер, нависая, словно каменная глыба отрицательного уклона.

— Я хотела… — брукса пыталась зажать рваную рану на шее, но кровь хлестала из нее ритмичными толчками, заливая мостовую.

— Убить мою женщину, а вину свалить на лучшего друга, по дороге подведя под плаху целое семейство. Достаточно, госпожа Ориана, приговор вынесен.