Розы сорта "Сангрояль" (СИ)

Утро встретило обычными заботами. Вампиров нигде не было видно, и это, отчасти, вызывало облегчение. Ближе к обеду, когда солнце уже пекло нещадно, я решила искупаться в реке и снова намазать снадобьем многочисленные крапины шрамов. Рыжая коса быстро потяжелела и значительно тянула голову назад. Тонкая рубашка намокла, прилипла к телу и неприятно холодила кожу.

Продав собранные в лесу ингредиенты, Регис купил мне целый отрез тонкой, льняной ткани, выбеленной на солнце, из которой я шила исподнее себе, да и ему тоже. Получалось недурно, даже стали посещать мысли о попытках заняться ремеслом.

— Выходи уже из воды, замёрзла ведь, зуб на зуб не попадает.

Низкий голос подействовал, как звонкая пощёчина. Резко, поднимая столб брызг, я оглянулась. На пригорке возле вещей сидел на корточках Детлафф, опустив голову ниже широких плеч и исподлобья наблюдая за мной. Обычного, черного, кожаного плаща на нем не было, только темный походный камзол. Заметив мое внимание, он поднялся, повернулся спиной и сложил руки на пояснице, демонстрируя тактичное отчуждение, пренебрегать которым было глупо.

— Чего пришел, милсдарь? — Я быстро выбралась и торопливо переодевалась в сухое, путаясь в завязках и прилипающей к мокрому телу ткани.

— Подруга Региса приглашает нас вечером на прием. Он считает, что это хороший способ развеяться, — вампир бросил безразличный взгляд через плечо, на кучу вещей, желая убедиться в моей готовности. — Вот и отправил меня поискать нашу человеческую спутницу, чтобы сводить ее в город.

— Для чего мне туда? — при мысли о узких улицах Боклера, дыхание перехватило.

— Платье купить, разумеется. Если перестанешь, наконец, возиться, то и рубцы намазать успею тоже.

Тон его голоса обнаруживал скучающую обыденность, словно помогать мне вошло для него в повседневную привычку. Возражать было глупо, ведь наиболее крупные шрамы оставались именно там, куда самой по прежнему никак не дотянуться.

— Готово. Можешь повернуться.

Делафф спокойно взял из моей сумки баночку с мазью и выжидающе застыл. Я подставила спину и, стараясь меньше дрожать, задыхаясь, потянула рубашку с плеч. Грубые пальцы методично скользили от шеи к пояснице, оставляя обжигающие следы.

— Ты меня так боишься или весь мужской род вместе взятый? — сосредоточенно осведомился черноволосый, не отвлекаясь от своего занятия.

— Не люблю перед вашим братом раздеваться. — Дрожь струилась по плечам, явственно звучала в голосе, сжимала лёгкие, делая дыхание прерывистым.

— Понимаю почему. — В низком тоне зазвенела сталь.

— Он не спал со мной, — вдруг, неожиданно для самой себя призналась я. — Не мог, и другим не давал, чтоб не позориться. Или делить не хотел, не знаю. Только бил.

Детлафф молчал, его движения замедлились, словно в раздумье. Мое волнение стало ощутимо в пространстве, растекаясь шумными вздохами.

— Жалеешь?

На глаза наворачивались непрошеные слезы: шальная девка втравила милсдаря Эретайна в новую историю из-за пары синяков.

— О чем?

— Что убил его, — к горлу подступил ком.

— Жалею, что быстро. Надо было ещё помучить. — Тихо проговорил вампир и возобновил прерванное занятие, похоже нисколько не разделяя моего настроя о никчемности нанесенной обиды.

Поведение Детлаффа: прямолинейное, простое и грубое, грело душу больше самых цветистых комплементов и самых возвышенных обещаний. Мне нравился этот вампир вопреки уговорам разума и доводам совести. Рядом с ним становилось спокойно, тепло, уютно и уверенно; так бывает когда попадаешь домой. В порыве благодарности, я развернулась и обняла его, заливаясь горячими слезами.

— Спасибо.

Он молча, аккуратно опустил ладони на плечи, не смыкая рук, но и не отталкивая, а потом застыл, прикрыв глаза, шумно втягивая носом воздух. Мелкие волоски на коже поднялись, покрывая шею мурашками в неясном, трепетном предчувствии. Грудную клетку сдавило, выдавая лишь короткие, судорожные вздохи, стекающие горячими волнами по губам. Я закрыла глаза, ощущая всем телом близость вампира, способного переломить меня, словно сухую ветку, но предпочитающего сейчас обнимать.

Легкие, поначалу, прикосновения постепенно усиливались, перерастая в мертвую, болезненную хватку. Детлафф тихо зарычал у самого уха, обжигая глубоким дыханием, стекающим по шее к ключицам, а потом отбросил меня от себя и порывисто отвернулся, низко наклонив голову.

От напряжения высокой, крупной фигуры едва заметно зашевелились волосы на затылке, сменяя восторженную дрожь на неприятную судорогу подспудного страха, вперемешку с обидой и разочарованием.

— Чего это ты, милсдарь, злишься? Ну кровь и кровь, с кем не бывает? Интересно, а если сделать порез…

Эретайн обернулся. Его взгляд полыхал неприкрытой ненавистью, челюсти сжались до скрежета зубов, а черты лица стали чуть острее обычного. Похоже моего беззаботного веселья он совсем не разделял, но забытое чувство детской эйфории, что появляется, когда намеренно злишь огромную собаку, никак не хотело униматься.