Розы в снегу

Катарина смежила веки. Будто издали слышала она голос тети и вдруг увидела себя самое. Падал снег, и она шла сквозь него в сад. Снежинки танцевали перед ее лицом, точно белые звезды. Тихое пение доносилось ото всюду. Внезапно перед ней выросла высокая фигура в коричневой рясе. Босыми ногами ступал незнакомец по сияющему снегу. Это мог быть только святой Франциск — не так давно о нем читала вслух сестра Вероника. Он шел зимним лесом, а с другой стороны с жалобным плачем приближалась к нему святая Клара .

— Ты считаешь, что нам нужно расстаться? Но, брат мой, зачем?

— Разве ты не знаешь, что о нас говорят? Ряса, святая одежда монашеская, стала насмешкой в устах людских.

— Они злословят, Господь тому свидетель! — Святая Клара вскинула руки к небу. Но святой Франциск, обычно такой доброжелательный, упрямо покачал головой.

— Они ищут повода для насмешек надо мной. И слова моего чуждается их слух. Любой предлог им на руку. Но я докажу, что они неправы. Мы должны расстаться, сестра.

Монахиня заплакала.

— Когда же я увижу тебя, брат мой?

— Если мы найдем цветущие розы, тогда…

Они стали удаляться друг от друга, белые хлопья вуалью опустились между ними, и вдруг…

Торжествующий возглас нарушил белое безмолвие. И Клара, святая Клара, вернулась.

Ноги несли ее над заснеженной тропинкой.

— Брат! Брат мой! — издалека закричала она. Руки женщины были полны свежих роз.

Катарина вскочила. Темно и тихо. Ни звука не проникало со двора. Все было покрыто снегом.

***

В субботу Катарина тяжелыми шаркающими шагами проследовала за сестрами в церковь. Лицо ее было бледным, под глазами залегли круги.

***

— Наша задача — восхвалять Небесного Жениха. Ничего более высокого и прекрасного мы, женщины, не можем Ему дать, — настоятельница испытующе вглядывалась в лица своих подопечных.

По вечерам, после ужина, монахини собирались за рукодельем. Пока аббатиса говорила, они склоняли головы над вышивками или обращали взоры на тусклое пламя свечей. Только Катарина смотрела настоятельнице прямо в глаза. Возражения и вопросы вертелись у нее на языке, но она не осмеливалась размокнуть уста. Было написано, черным по белому было написано в книгах и жизнеописаниях святых и не подлежало никакому сомнению, что Господь хотел от монахинь целомудрия, бедности, послушания… и еще раз послушания… Но, несмотря на это, святая Клара нашла розы. Розы на снегу.

Катарина взяла ткань, которую ей надлежало вышить золотой нитью. И придвинулась ближе к свету. Нить блеснула в ее руках. Девушка вышила маленький крестик.

Кто-то из важных господ, возможно сам архиепископ Майссенский, когда-нибудь облачится в это одеяние и станет перед алтарем, посверкивая перед Господом всеми этими маленькими золотыми крестиками, вышитыми Катариной, и никто не будет знать, как болели ее исколотые пальцы, как выедала глаза копоть сальных свечей. Сколько же крестиков надо вышить, чтобы они сложились в узор…

Она отыскала глазами рисунок и взялась за новый крестик.

***

Громкие крики и пение достигали самого отдаленного уголка сада. Из-за монастырской ограды доносилось лошадиное ржание, барабанный бой, громыхание телег. Волной накатывали взрывы смеха. Робко пробовала голос скрипка.

Три юные монахини, занятые прополкой грядок, молча переглянулись. Немного погодя Эльза опустилась на камень и уронила грязные руки на колени. Не говоря ни слова, склонила голову.

— Как бы я хотела хоть раз побывать на празднике, — прошептала Авэ.

— Ты не должна так говорить!

— Но если я об этом думаю!

Внезапно за их спинами послышался шорох.

Эльза испуганно оглянулась.

— Не бойся, — рассмеялась Катарина, — это птичка.

Гам за стеной усилился. Громкие возгласы, вой и свист смешались с рукоплесканьем и криками «Аллилуйя!».

— Должно быть, они только что показали народу кусок рубахи святой Марии Магдалины, — тихо произнесла Катарина, напряженно вслушиваясь.

Меж тем суматоха за монастырской стеной стихала, и неуверенные женские голоса затянули песню.

— А теперь, наверное, выставили напоказ ящик с каплями крови апостола Павла.

Эльза удрученно разглядывала свои руки.

— До глубокой ночи чистила я золото, а когда закончила, пришла сестра Аделаида и отыскала крохотное пятнышко. По ее словам, я не способна к этой работе…

— Ты же знаешь, Эльза, она стара и ворчлива.

— Иногда я желала бы себе самой…

Испуганно посмотрела Катарина в лицо подруги.

— Вспомни, какой ты давала обет!

И все трое вновь молча склонились над грядками.

Катарина выдергивала крапиву, выросшую между базиликом и зеленым луком. А Авэ тем временем прокралась к стене. И попыталась проделать в кладке щель. Эльза укоризненно покачала головой.

Запели скрипки, приглашая к танцу. Праздник освящения церкви — крестьяне окрестных деревень ежегодно устраивали его в честь монастыря сестер-цистерцианок и его святых реликвий (за что им великодушно обещали отпустить грехи) — был в разгаре. За оградой вовсю веселилась молодежь.

Авэ прижалась лбом к холодному камню и всхлипнула:

— Хочу туда, я тоже хочу туда!

Ее подруги смотрели в землю.