Розы в снегу

Так я пишу Вам, милый герр доктор, чтобы Вы и сыночку своему письмо отписали, ибо он частенько забывает молиться и нуждается в напоминаниях. Любезная наша тетя Лена берет его на колени, складывает ему молитвенно ручки и произносит утреннее или вечернее благословение, как Вы нас научили, герр доктор. Но он еще не в силах уяснить смысл слов и лишь бездумно повторяет их, а еще блуждает взором по комнате или смотрит на свою сестренку Леночку, которая сидит перед ним на полу.

Девчоночка растет и быстро развивается. Как жаль, что Вы не можете ее видеть! Ей уже годик, и я заказала ее портрет, который и перешлю Вам. У нашей дочурки светлые лучистые глазки; малышке нравится одаривать своим вниманием любого, кто подойдет. Плачет она редко. При виде братишки радуется и взмахивает ручонками. Она так заразительно смеется, что лица всех домашних обращаются к ней. Я собираюсь отучить ее от груди, чтобы иметь больше свободного времени. Теперь все растет и цветет, и в саду и огороде полным-полно работы. Мы ждем хорошего урожая, если будет на то воля Господня. Вишни нынче цвели как никогда, и мне прямо-таки не терпится положить детям на тарелки спелые ягоды. Груши выглядят не столь хорошо — град сбил весной с них много цвета, но если сейчас установятся солнечные дни, они оправятся.

Все, кто у нас столуется, в общем-то довольны, лишь ворчат иной раз, что суп жидковат или каша крутовата; впрочем, кое-кто пытается спорить со мной из-за оплаты. Недавно Якоб из Галле, тот самый, которому Вы учением своим сделали так много добра, заявил, что я дорого беру и что в Лейпциге все гораздо дешевле. Но когда я ответила: ну и пусть он едет в Лейпциг и там поищет себе доктора Лютера — Якоб только рассмеялся.

Скорее бы уж закончились заседания в этом Вашем рейхстаге и Вы вернулись бы к нам! Многое надобно мне обговорить с Вами. Мне необходим второй огород. Урожаем с моих грядок не накормить все голодные рты, а ведь сироты милой сестры Вашей тоже живут и питаются у нас. Мне бы еще пару яблонь, чтобы я могла делать мусс, да несколько грядок под бобы и горох, да прудик для разведения рыбы. Тут предлагают купить участок земли близ ворот Элстертор. Я его осмотрела. Если идти мимо могилки нашей Элизабет, это будет по левую руку. Почва хорошая, черная и плодородная, не песок, сдуваемый ветром. Но я знаю: Вы и слышать об этом не хотите, потому как земля стоит денег. Что, однако, толку от серебряных кубков в шкафу, которые Вы раздариваете по случаю, когда мне нечего положить в суп?

Получили ли Вы очки? Майстер Христан собрался отослать их Вам в Кобург. Он так важничал, так гордился этим заказом! Охотно прислала бы я Вам и нашего домашнего пива, но посыльный, кроме писем и портрета, ничего не хочет брать.

Вам поклон от Вольфа. Не больно-то ему нравится быть под моим началом. Я, мол, покоя ему не даю. При этом он не особенно утруждает себя и времени для отдыха у него предостаточно — ну, Вы же знаете Вольфа… Ваши племянники Ганс и Георг очень ему помогают, но вместе с тем и раздражают своей грубостью. Он частенько ругает их и вроде бы даже послал к черту — дескать, родители там их уже ждут…

Нам следует приструнить детей Вашей благочестивой сестры, иначе они внесут в дом разлад, да и Гансик ничему хорошему от них не научится.

Иеронимус Веллер помогает мне во всех будничных моих делах, но он скорее хороший учитель, чем хороший хозяин. Он говорит по-латыни и по-гречески, но не может объясниться по-немецки с рыночными торговками. На днях Иеронимус начал учить Ганса буквам. Только ничего у них не получается — по мне, ребенок еще мал для наук.

А теперь я беру Ленхен на руки, она так любит сосать грудь.

Поклон от меня всем друзьям и нашему племяннику Кириакусу. Хорошо, что этому молодому человеку можно доверять, хорошо, что он помогает Вам в работе.

Дайте мне знать о Вашем здоровье. Досаждают ли Вам затруднения с мочеиспусканием? Твердеет ли живот, как это часто бывало ранее? В таком случае я пришлю Вам лекарства своего приготовления. Августин также интересуется Вашим здоровьем. Как видите, все мы беспокоимся о Вас. Знайте же, что дом Ваш содержится в добром порядке, а чада и домочадцы с нетерпением ждут Вас.

Но особенно желает скорейшего Вашего возвращения, милый герр доктор, Ваша хозяйка из Виттенберга

Катарина Лютер.

Писано мая 15 дня 1530 года после захода солнца».

Виттенберг, 1534—1540

Тяжело дыша, Катарина останавливается около лестницы. В руках у нее чистые простыни — надо перестлать постели студентов.

Разве ступени стали слишком крутыми? Разве не она всегда взбегала вверх по лестнице не касаясь перил — так что по пению досок наверху уже знали, кто идет?

В доме шум и суматоха. В подвале трудятся каменщики. Возводят поперечную стену, отделяют винный погреб от бочек с сельдью. Работники вкатывают в подвал новые бочки под огурцы и капусту.