Рцы слово твердо. Русская литература от Слова о полку Игореве до Эдуарда Лимонова

Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек ее подобные морям;
Проселочным путем люблю скакать в телеге
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень.
Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи ночующий обоз,
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.
С отрадой многим незнакомой
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;
И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков.

И, разумеется, невозможно было бы любить «дымок спаленной жнивы, в степи ночующий обоз», быть готовым до полуночи смотреть «на пляску с топаньем и свистом под говор пьяных мужичков» и вместе с тем обзывать сей возлюбленный рай «немытым», мечтая о скорейшем избавлении «за стеной Кавказа».

Ложь фальсификаторов очевидна именно здесь. Будучи людьми другого поколения, поколения смрадного нигилизма, они надсмеялись именно над тем народным этническим патриотизмом, который для самого Лермонтова был одним из его драгоценнейших поэтических открытий – его прорывом, превосхождением «классицистической» модели патриотизма…

Если бы Лермонтов решил написать что-то оскорбительное для Отечества, то уж конечно он выбрал бы мишенью именно классицистический его образ – образ «славы купленной кровью», а не Родину в её простонародности. Лермонтов был слишком аристократом, чтобы презирать мужика. Такое презрение могло родиться лишь в среде низшего чиновничества и разночинства, через ненависть к самодержавию и «русской немытости» возводившего себя в лже-европейцы. Весь этот комплекс переживаний, выразившийся в бартеневско-минаевской подделке, бесконечно далек от того круга тем, в котором жил Лермонтов.

Творчество Лермонтова, как и любого большого поэта, многогранно. Но для сегодняшней России он важен прежде всего как великий русский национальный поэт – певец Бородинской битвы и древней Москвы, трубадур русского простора и воинской славы, расширившей границы государства на Кавказе. Имя Лермонтова необходимо защитить от нелепой и подлой клеветы, обвиняющей его в сочиненной революционными пародистами русофобии. И ему необходимо воздать честь как учителю, рассказавшему поколениям и поколениям наших мальчишек, что значит быть русским. Кто бы и где бы ни сражался за нашу страну и народ сегодня – свой огромный вклад в их решимость и стойкость внесли стихи Лермонтова.

Первый украинский. Михаил Костомаров

«Немцы двинулись на русских. По способу тогдашней тактики, Александр поставил свое войско свиньею: так называлось построение треугольником, образовавшим острый конец, обращенный к неприятелю… Когда немцы приблизились, Александр стремительно двинул свою свинью рылом на неприятеля, и немецкий строй был разрезан»[55].

Двинувшая рылом свинья Александра Невского – не курьез из исторической работы нерадивого школьника, а фрагмент из монографии «Севернорусские народоправства. Новгород. Псков. Вятка» маститого историка Николая Ивановича Костомарова.

Впрочем, оттуда свинья Александра Невского вполне может попасть в работу школьника, если тот не читал учебника и не смотрел знаменитого фильма «Александр Невский» (такое сейчас вполне может случиться).

Работы Костомарова чрезвычайно популярны в качестве подарков за хорошую учебу, призов на олимпиадах, сюрпризов умным чадам на дни рождения.

Между тем, еще при жизни Николая Ивановича его умение не дружить с фактом, давать пристрастные, неприязненные, порой – клеветнические характеристики русским героям, вошло в предания. Его постоянный оппонент – Михаил Петрович Погодин выпустил толстую книг «Борьба не на живот, а на смерть с новыми историческими ересями», где собрал и опроверг характеристики, даваемые Костомаровым историческим деятелям. Там он приводит, в частности, целый каталог оскорблений, которыми припечатал Костомаров героев русской истории.

Дмитрий Донской был трус и человек неблагородный. Скопин-Шуйский лицо тусклое и двусмысленное. Пожарский человек совершенно рядовой, дюжинный, один из многих. Минин – все гнусности в его адрес даже повторять противно. Сусанин – миф. Мономах – себе на уме. Василько ослепленный – никто не поручится, что он был лучше ослепителей. Все первые князья до Владимира – грабители и атаманы разбойников. Наконец, вся русская история сравнена с Авгиевой конюшней.