Ртуть

– Сир, по крайней мере, она умерла, зная, что вы безопасно вернулись в Прованс. Пусть это послужит вам в утешение. Не терзайте себе понапрасну, прошу вас.

На похороны Иоланды собираются все члены ее семейства, многочисленные друзья, слуги из ее дворцов и поместий и представители знати, уцелевшие в борьбе с англичанами. И все они воочию видят непомерное горе Рене. Знакомый со многими придворными, Жак Кер свободно общается с ними и чувствует, что их скорбь по великой королеве Сицилии тоже искренна и неподдельна.

Из Нанси прибывает Изабелла Лотарингская, радость которой от встречи с мужем, благополучно вернувшимся из Неаполя, перемешивается с печалью из-за кончины Иоланды. Супруги обнимаются на глазах у всего двора. Сопровождать себя Изабелла поручила своей фрейлине, Агнессе Сорель. «Хороший выбор», – отмечает про себя Жак. Ведь последний год своей жизни королева Иоланда провела в Сомюре в обществе именно этой девушки. Ловя на себе взгляд Изабеллы и склоняясь пред нею в поклоне, Жак тщится отбросить вопросы, которыми смущает его ум его же пытливое любопытство. Какие планы вынашивала королева-мать насчет этой юной красавицы-фрейлины? Она же не просто так, прихоти ради, держала ее при себе и наставляла… Чему? Несомненно, чему-то важному. Ведь королева Иоланда всегда все планировала и просчитывала!

Карл VII не может оставить армию, чтобы почтить личным присутствием похороны своей второй матери. Но он действительно почитал Иоланду и искренне горюет по ней. «Если бы он следовал всем ее мудрым советам и держал при себе тех людей, которых она ему присылала, он намного облегчил бы себе жизнь», – думает Жак. И он, похоже, не одинок в этом мнении. Резкие перепады настроения у короля всегда озадачивали купца, и он уверен, что всевидящая королева еще в его детстве заметила, что периоды деятельной энергии и энтузиазма чередовались у Карла с такими глубокими депрессиями, что сам он не мог справиться с ними, пребывая в подавленном состоянии по много дней кряду. Быть может, это как то связано с безумием его отца, Карла VI, также одолевавшим того приступами? Неужели эти перемены в настроении – наследственный порок?

Со временем советники, рекомендованные королевой Иоландой, все плотнее окружают короля, и его решения становятся более взвешенными, а двор «анжуйским». Сенешалем Анжу, вотчины Иоланды, которую она, без сомнения, передала королю, Карл VII еще в 1437 году сделал Пьера де Бризе. Вполне закономерно! Пьер хранил верность анжуйскому лагерю с тех самых пор, как прибыл юным пажом в услужение к мужу Иоланды.

Этот протеже королевы Иоланды всегда вызывал интерес у Жака Кера. Купец пристально следит за быстрым восхождением его звезды – личность Бризе его волнует и озадачивает. Некоторые люди считают Бризе образцом совершенства. Однажды близкий ко двору поэт, Жак Миле из Орлеана, вспоминая битву при Пате, заявил Рене: «Этот молодой Пьер де Бризе, что всегда рядом с вами, действительно необыкновенный человек. Он обладает храбростью Гектора, мудростью Нестора и как полководец затмит собой Цезаря!» Рене расхохотался, но, повторив эти слова своему кузену Жану де Дюнуа, с удивлением заметил, что тот только улыбнулся и в подтверждение кивнул. Жак и сам видел Пьера в деле на пути в Реймс, и именно тогда купец убедился, что Бризе – прирожденный предводитель и хороший воин, готовый отчаянно рисковать во главе своего войска.

Запомнился Жаку и неожиданный отзыв Жоржа Шатлена, придворного Филиппа Бургундского. Не будучи другом Пьера, а даже наоборот, принадлежа к противоположному лагерю, Жорж, тем не менее, признал: «Пьер де Бризе – такой краснобай! Умеет уговаривать, как никто другой. Там, где бессилен его меч, преуспевает его речь!» И Жак с этим согласен. Он тоже всегда находил Пьера де Бризе одним из самых воспитанных рыцарей своего времени. При том что Пьер невероятно храбр, он еще и настолько замечательный рассказчик, что заснуть в его компании не удается никому! Пьер очевидно честолюбив, но его истинные цели до сих пор ускользают от пытливого ума купца.

Еще один молодой человек, воспитанный Иоландой вместе со своими детьми в Анжере и Провансе, – Жан де Дюнуа. Вот кто давно уже вызывает у Жака восхищение: Дюнуа всегда держится подле короля, не спуская глаз с тех, кто способен завлечь его в ловушку. «Умный, храбрый, прирожденный предводитель, созданный для военной жизни, – таково мнение о нем Рене. – Он совсем не изменился со времен нашего детства; и хранит благодарность своему отцу, Людовику Орлеанскому». А Жаку многое известно из детства королевских кузенов – со слов Хуаны, воспитательницы королевы Иоланды, которую та отослала в Бурж к своей дочери Марии и которая крепко подружилась с Марсэ. Спасаясь от одиночества в незнакомом городе, испанка часами просиживала в доме купца и потчевала его семейство рассказами о детских годах анжуйцев и их кузенов, прошедших в Анжере и Провансе. И не кто иной, как Хуана, перевязывала им раны после драк и прислушивалась к ним даже больше, чем Иоланда.