Рубедо

«Дорогая Маргарита! Упрекаю себя бессчетное количество раз, что позволил свершиться столь гнусному преступлению, и за это уже понес наказание. Но нет наказания большего, чем Ваша болезнь! За то позвольте мне оплатить счет по медицинским услугам, и в качестве прощения примите эти нежнейшие хризантемы — пусть их благоухание наполняет Ваш дом и способствует скорейшему выздоровлению. Ваш друг, Отто».

— Так где же хризантемы, Фрида? — сипло спросила Марго, уронив письмо и приподнимаясь на подушках.

— Вы приказали вынести, фрау, — испуганно откликнулась служанка, подавая воду. — Я оставила их в гостиной.

— А эти розы? Они ведь совсем увяли!

— А их велели оставить. Прикажете вынести и их?

— Нет, нет, пускай, — Марго приняла стакан и пила долго, жадно, напитывая влагой опаленное — огнем или болезнью, — нутро. — Долго ли я болела?

— Два дня, — Фрида забрала стакан и помогла баронессе удобнее устроиться на подушках.

— Принеси мне последние газеты. Наверное, там вовсю пишут о покушении.

— Вы правы, но, благодаря Спасителю и воле Божьей, его императорское величество в порядке, — выдохнула Фрида и перекрестилась на серебряное распятие. Портьеры колыхались от сквозняка, точно подол сутаны, и Марго отвела глаза.

— А что же эрцгерцог? — спросила рассеянно.

— Как водится, фрау, прославлен авьенцами, оплакан дамами, обвенчан и счастлив.

— Так уж и счастлив! — фыркнула Марго и снова вдохнула сладкий аромат увядания, почему-то смешавшийся с отступающим, призрачным запахом гари.

Лишь отголосок болезни, лишь всколыхнувшаяся память. Не думай об этом, маленькая Марго, ты просто слаба и уязвима, как эти увядшие цветы.

Кстати, она так и не ответила его высочеству на извинения. Ждет ли он ответа вообще? Да и прилично ли даме отвечать?

«Поздно вспоминать о приличиях, — ехидно заметил барон. — Не после того, как видела кронпринца без штанов и целовалась с ним в подворотне».

Марго вспыхнула, досадливо отмахнулась, и письмо Вебера порхнуло с постели. Фрида поймала его на лету и аккуратно положила на столик.

— Желаете чего-то еще?

— Да, — ответила Марго, не глядя на нее, а только на Спасителя — нарисованное лицо казалось раздражающе красивым, а улыбка — поддельной.

— Помоги мне одеться, Фрида, потом неси бумаги и чернила. И сними, наконец, этот портрет! Видеть его не могу!

— Ах, что вы такое говорите?.. — начала было она, но, поймав взгляд баронессы, покорилась и пугливо ответила: — Как пожелаете.

Газеты пестрели подробностями покушения.

Марго скользила по строчкам: «Столь значимый и счастливый для Авьена день омрачился вопиющим событием! Неизвестный равийский анархист…», «…покушение не только на монарха, но и на целостность империи…», «…лишь благодаря самоотверженности его высочества, Спасителя Священной империи, проявившего высший долг перед страной и правителем…», «…здоровью его императорского величества и его семьи ничего не угрожает…», «…под эгидой столь благородного защитника Авьен будет стоять вечно!»

Марго закрыла газету. Сердце колотилось почти у горла, мысли бродили шальные и жгучие.

Не задумываясь раньше, сколько правды или лжи скрывает легенда о Спасителе, теперь Марго своими глазами видела, насколько опасна его сила. Так, может, правы те, кто приставил к кронпринцу шпиков? Огонь — неконтролируемая стихия. Можно наивно верить, будто приручил его, накрыл стеклянным колпаком, отгородил печными заслонками и заставил служить во благо человека. Но огонь своенравен и свободолюбив. Однажды прорвавшись, из доброго друга становится опаснейшим врагом, обращая имущество в пепел, а чужие жизни — в прах.

Надо держаться от его высочества подальше.

Надо вызволить Родиона и бежать в Славию, или еще дальше, на восток.

Может, за океан…

«Забудьте обо мне!» — хотела написать Марго, уже окуная перо в чернила и дрожа от нервного напряжения. Но в жуткой игре теней увидела саркастично перекошенное лицо фон Штейгера, его презрительный взгляд, опущенный угол рта и глаз, наполовину прикрытый веком.

«Тебе не удастся уйти, маленькая чертовка, — язвительно сказал барон. — Помнишь, что говорил Дьюла? Ты должна оплатить долги, иначе „Рубедо“ найдет тебя, куда бы ни спряталась. А знаешь, на что они способны? Знаешь… знаешь?»

— Замолчи! — Марго зажала ладонями уши. Чернильная капля по-осьминожьи расплылась на бумаге.

«Они сожгли его, Маргарита. А потом взяли его прах и…»

— Это только сказки!

«Ты видела сама, насколько они правдивы. К тому же, с Родиона еще не снято обвинение».

— Но оно будет!

Конечно, его высочество обещал. Он ведь тоже побывал в ее шкуре и, защищая отца-императора, поступил не как Спаситель, как сын…

… и понял, насколько это страшно — терять своих близких.

Он защитит и ее.