Рубеж (сборник)

В шатре было темно, запахи благовоний смешивались с острым и горьким запахом пота.

Юдифь, не одеваясь, соскользнула с ложа, тихо пробралась в угол, где на поддерживающем шатер столбе висел в ножнах меч Олоферна. Женщина потянула оружие из ножен, развернулась, тихо – тихо, на цыпочках прокралась к постели.

Ей было страшно.

Она не умела убивать.

Она не хотела убивать.

Она не знала, сможет ли убить.

Олоферн решил за нее. Словно бы и не спал, ассирийский военачальник открыл глаза и спокойно сказал:

– Все равно ведь у тебя не получится. Посмотри, у тебя же руки трясутся. Ты не сможешь убить меня одним ударом, я закричу, прибежит стража и расправится с тобой.

– А если я не промахнусь? – негромко спросила женщина.

Но ни капли уверенности не было в ее голосе.

– Брось. Ты бы видела себя со стороны. Отдай мне меч.

– Еще чего – тогда ты убьешь меня.

Юдифь прянула в сторону, прижимая меч к груди, словно величайшую драгоценность на свете. Не умея обращаться с оружием, она порезалась, и кровь стекла на ковры, устилавшие пол.

– Брось, дура. Ты что же, думаешь, я не смогу справиться с женщиной? Брось, кому сказал!!! – Олоферн рявкнул так, как отдавал приказы воинам в бою.

Юдифь уронила клинок, тот беззвучно упал на толстый мягкий ковер.

– Я тебе сразу не поверил. Не бывает такого, чтобы женщина просто вышла из осажденного города, чтобы принести клятву верности предводителю врагов. Расскажи, – мягко сказал ассирийский военачальник. – Почему они послали тебя?

Поначалу, когда ассирийское войско осадило Ветилую, жители только посмеивались из-за стен над незадачливыми захватчиками. Горы непроходимы, стены города неприступны, запасов продовольствия хватит надолго, воины горят решимостью покарать пришлых наглецов. Ассирийцы разбили лагерь перед воротами и предложили горожанам сдаться – те чуть со смеху не лопнули, казалось, весь город высыпал на стены послушать, как ассирийский глашатай зачитывает условия сдачи. Сначала они просто смеялись, тыча пальцами в послов, словно те были кривляющимися на базарной площади лицедеями, а затем принялись швырять в глашатая тухлыми яйцами да комьями навоза. Тот не дочитал свиток до конца, развернул коня и умчался прочь.

Но веселье длилось недолго, ибо ассирийским войском командовал Олоферн, бывалый полководец, да и советники его искушены были в ратном деле. Осмотрев местность, Олоферн велел расставить войска так, чтобы перекрыть все источники воды, и очень быстро жители Ветилуи осознали, что хохотали они над ассирийцами рановато. Воды в городе не было – разве что в некоторых богатых домах, но и там запасы ее не были бесконечны.

Однажды наступил полдень.

Пекло солнце.

Горожане изнемогали от жажды.

Озия, один из старейшин, вышел на площадь вместе с военачальниками, и многие тогда собрались послушать его.

Озия принялся воодушевлять народ, обещал помощь союзников, говорил о боге Израиля, который всегда приходит на помощь. Но видно было, что усталый старик уже и сам не верит в то, что говорит. Он лучше прочих знал: не проникают в Ветилую гонцы, несущие вести о движущихся на помощь войсках; не посылает бог Израиля пророческих снов своим попавшим в беду детям.

И нашелся кто-то, кто сказал эти слова первым. Те слова, что уже звучали у многих в душе, но никто пока не решался произнести их вслух.

– Может – сдадимся? – негромко спросил кто-то.

Спросил негромко, но услышали его почти все.

Кто-то кивнул, соглашаясь.

Кто-то хотел было ответить – но промолчал.

И нашелся другой человек, что заговорил вслед.

– Да, – сказал он, – быть может, стоит нам сдаться? Быть может, это и есть новое испытание, посланное нам нашим богом? Может, хочет он, чтобы ассирийцы губили нас жаждой и мечом?

И третий не заговорил – закричал уже:

– Согласен! Согласен! Давайте отдадимся на милость ассирийцев, пусть разграбят они город, зато мы останемся живы.

И уже вся толпа, собравшаяся на площади, кричала:

– Посылайте гонцов о сдаче! А иначе мы сами откроем ворота!

Но Озия не зря был старейшиной города уже не первый десяток лет. Видя, что делают с его народом жажда и палящий зной, воздел он руки, выпрямился и заговорил столь зычным голосом, что подумали некоторые – похож он на одного из пророков.

– Люди Ветилуи! – громко выкрикнул он, без труда перекрывая шум толпы, и толпа притихла.

– Люди Ветилуи, все мы живем в одном городе и страдаем от одних бед, что вы, что я. Ваши родичи мучаются от жажды, и мои мучаются от того же. Так послушайте же меня и поверьте мне еще раз, как верили вы мне раньше.

И люди поверили Озии, пообещавшему, что через пять дней город будет спасен. Но если не случится чуда – Озия самолично откроет ворота войску асирийцев.

– Ну, все это мне понятно, – сказал Олоферн, – но причем здесь ты?

– Подожди, о могучий, – ответил Юдифь, – всему свой час, и в нужное время в этой истории появлюсь я.

В тот же вечер после разговора с народом на площади в доме Озии собрались старейшины города.