Рубеж-Владивосток (СИ)

Чтобы понимать какой ценой мы одержали верх, достаточно вспомнить о ходе боя, вспомнить о павших товарищах, выжженной земле, разрушенных домах и пристанях. Потопленных кораблях и разбившихся дирижаблях.

Достаточно знать, что в наш эскадрон так и не вернулась треть гусар.

Азаров весь перебинтованный вылез из палатки на крики товарищей и поковылял быстрее всех меня встречать на входе в палаточный лагерь.

— Вот он самый храбрый гусар полка! — Объявил осипшим голосом прапорщик.

— Да ладно тебе наговаривать, дядя Шурик, — прослезился я от радости, что вижу дядьку целым.

— Грибоедову доложили? — Не успокаивается Азаров.

— Убыл утром, товарищ прапорщик, — отвечает вахтенный.

— Ничего, вернётся, доложимся, — отмахнулся Азаров и обнял меня. За волосы стал трепать, как мальчонку. — А впрочем, посыльного готовь в большой штаб!

— Сделаем…

— Живой! Андрюша!! — Выскочил Фёдор из сарая и помчал ко мне хромая ещё сильнее, чем прежде.

Деда обнял. Расцеловал он меня, будто год не виделись. Отпрял. Минуты две неотрывно смотрел, будто глазам своим не верил.

— Да хватит старый, дай герою отдохнуть! — Восклицает взводный. — Если бы не он, не спасли бы мы тех лётчиков. И других из моря бы не выловили…

К слову, в лагере оказалось ещё восемнадцать моряков и пять лётчиков, спасённых из воды прямо из нашей бухты и окрестностей. Тех, кому помощь нужна была врачебная, сразу в госпиталь повезли.

Несмотря на то, что военное положение только усилили, без растопленной бани в Поместье не остались. В море не полезли, а вот на речке, что неподалёку искупнулись. Гусары трубу там на дне нащупали, торчащую из грунта, куда часть воды с течением живенько уходит. Одного чуть не засосало. Подивились бойцы, да и только.

Уже к ночи уселись свободные от дежурств гусары с моряками и лётчиками перед большим костром греться и делиться впечатлениями после боя.

Звёзд на чистом небе мириады. Тихо, спокойно, тепло. Даже ветерок молчит.

— Мы с «Ослябя», — рассказывает один моряк, кивая на группу товарищей и шкрябая складным ножичком тушёнку прямо из банки. — Наш броненосец первым попал под удар. Но мы отстрелялись на славу, ей Богу. Жуткие и изголодавшиеся твари, рычали ещё так омерзительно. Некоторые не плыли, а по дну прямо шли, в нужный момент отталкивались.

Вижу, как некоторых аж передёрнуло от услышанного. А у двоих мурашки по рукам пошли.

— А мы с «Наварина», — бурчит один указывая на товарища рядом, судя по погонам, оба офицеры.

— И как вас занесло сюда? — Спрашивают другие. — Вы ж восточнее оборону держали километров на двадцать южнее?

— Двинули по приказу вторую эскадру поддержать. Да вот потонули, оргалид вцепился, как спрут, лист брони вырвал и корпус прогрыз ниже ватерлинии. Страшно, зверьё, как знало, где брешь.

Переглянулись моряки чернеющими взглядами.

— Эх, жаль, — вмешался Азаров бодренько. — Хороший был броненосец, новый, мощный.

— Тридцать две с половиной тысячи тонн водоизмещение, — говорит уцелевший с экипажа. — Триста пять миллиметров, двенадцать орудий. Гордость Российской империи… была.

— А товарищи–то как? Спаслись? — Интересуются гусары.

Поникли гости сразу.

Кто какую тару нашёл, в неё разлили самогонку, которую Азаров принёс. Выпили, не чокаясь. Тушёнкой закусили.

Я тоже хлопнул товарищей помянуть. Даже не почувствовал. Но на закуску накинулся.

Помолчали немного. Лётчик заговорил на вид самый пришибленный.

— Можете верить братцы, а можете не верить, но я перед нападением Фиолетового видел, — заявил худощавый тёмненький мужичок с погонами ефрейтора.

У костра все ахнули. А у меня в груди аж проморозило. Верить или нет. Не важно. Фиолетовые существуют. И человечество впервые в жизни, насколько знаю, столкнулось с такой организованной атакой. А это значит, что со стороны оргалидов были задействованы большие силы и разум.

Разум Фиолетового.

И действительно, хватит оргалидов воспринимать, как животных. Они звери лишь в одном аспекте. По отношению к людям в них нет ничего человеческого.

— Расскажи, — попросил один из гусар несмело.

Пилот помолчал немного. Другие на него уставились вопросительно. Похоже, с разных дирижаблей экипажи. Гусары с моряками рты раскрыли и жевать перестали.

— Поутру море спокойное на редкость вышло, что гладь не шелохнётся, поэтому сверху видно всё до дна, — начал лётчик, не отрывая отрешённого взгляда от костра. — Прямо посередине Уссурийского залива заметили ещё до тревоги что–то под водой. С юга на север шло. Сперва решили, что большая касатка заплыла. Ведь двигалось плавно, как рыба, по затемнению силуэт подходил. Но… но это не самое странное. К этой… этой касатке кто–то с берега плыл.

— В лодке? — Спросил один гусар.

— Да не перебивай ты, — зашипели на него, вперёд к рассказчику подавшись.

— Вплавь, — ответил, и все ахнули, а он шокировал ещё больше. — Мне показалось, что девка это, и плыла она в чём мать родила.

— Срам–то какой, — заохал Азаров.

На этот рассказ даже Фёдор откуда–то вылез и за мной встал.

— А может, почудилось? — Спрашивает уже один из моряков с «Ослябя».