Руби

– Успокойся. – Отец погладил меня по руке. – Все будет хорошо. О, наши дамы, наверное, уже изволили проснуться, – добавил он, взглянув на часы. – Нам с тобой пора возвращаться. Помимо всего прочего, надо наконец поговорить с Жизелью.

Он сказал это так спокойно, словно предстоящий разговор не вызывал у него ни малейшего волнения. А у меня в памяти всплыли слова бабушки Кэтрин: «Сплести лоскуток лжи куда труднее, чем целое покрывало правды».

Дафну мы застали в саду – она сидела за столом под полотняным зонтиком и пила кофе. По всей видимости, то был ее поздний завтрак. Она была в домашних туфлях и голубом шелковом халате, но лицо ее было подкрашено, а волосы – аккуратно причесаны. При дневном свете я поняла, что они медового оттенка. Дафна выглядела в точности как модель с обложки журнала «Вог», который читала. Увидев нас, она отложила журнал. Отец наклонился и поцеловал ее в щеку:

– Добрый день, дорогая! Или я должен сказать – доброе утро?

– Я вижу, для вас обоих давно уже наступил день, – протянула она, скользнув по мне взглядом. – Хорошо провели время?

– Замечательно! – воскликнула я.

– Рада слышать. Вижу, Пьер, ты купил еще одну картину.

– Это не просто еще одна картина. Это картина Руби Дюма, – сообщил отец с торжествующей улыбкой.

Дафна недоуменно вскинула бровь:

– Что ты имеешь в виду?

Отец поспешно развернул картину.

– Нравится? – спросил он у Дафны.

– Неплохо, – уклончиво ответила она. – Но я все равно ничего не понимаю.

– Ты не поверишь, Дафна, но я приобрел это в галерее Доминик!

Отец опустился на стул напротив жены и принялся рассказывать историю, которую только что услышал. Дафна недоверчиво переводила взгляд с картины на меня и обратно.

– Да, все это удивительно, – изрекла Дафна, когда отец смолк.

– Ты видишь сама, у нее большой талант. Талант, который необходимо развивать!

– Да, – равнодушным тоном согласилась Дафна.

Отца ее сдержанная реакция ничуть не разочаровала. По всей видимости, он и не ожидал ничего другого. Он стал рассказывать, чем еще мы занимались этим утром. Дафна слушала, время от времени поднося ко рту изящную кофейную чашечку. Лицо ее становилось все более бесстрастным и непроницаемым.

– Я давно не видела тебя таким оживленным, Пьер, – заметила она наконец.

– У меня есть на это причина.

– Не хочу омрачать твоего радужного настроения, но вынуждена напомнить: ты до сих пор не поговорил с Жизелью.

Отец мгновенно стал серьезным, веселые огоньки в его глазах погасли.

– Ты, как всегда, права, дорогая. Настало время разбудить нашу принцессу и поговорить с ней.

Он поднялся и взял мою картину.

– Где мы ее повесим? В гостиной?

– Думаю, Пьер, лучше всего будет повесить ее в твоем кабинете.

Судя по всему, она хочет, чтобы моя картина как можно реже попадалась ей на глаза.

– Отличная мысль, – кивнул отец. – Я буду смотреть на нее постоянно, и это поднимет мне настроение. Ладно, пора к Жизели. Пожелайте мне удачи.

Улыбнувшись напоследок, он направился к дому. Мы с Дафной переглянулись.

– Вижу, ты подружилась со своим отцом. – Она отставила чашку.

– Надеюсь, так оно и есть.

Дафна вперила в меня пристальный взгляд:

– Он давно не был таким счастливым. Раз уж ты стала членом нашей семьи, тебе, наверное, следует знать, что Пьер, твой отец, частенько впадает в меланхолию. Тебе известно, что это такое?

Я покачала головой.

– Что-то вроде глубокой депрессии, которая овладевает им внезапно, без всяких видимых причин.

– И… как эта депрессия проявляется? – рискнула спросить я.

– По-разному. Иногда он целыми днями не выходит из своего кабинета и никого не желает видеть. Иногда перестает понимать, что ему говорят, отвечает невпопад, а то и вовсе уйдет, не дослушав. А после не помнит, что с ним было.

Я покачала головой. Невозможно было поверить, что человек, с которым я только что провела несколько счастливых часов, способен вести себя подобным образом.

– Иногда он запирается у себя и часами слушает какие-то унылые мелодии. Мы обращались к докторам, они прописывали ему лекарства, но он отказывается их принимать, – продолжала Дафна. – Его мать была такой же. Семейная история Дюма слишком богата печальными событиями.

– Я знаю. Отец рассказал мне о своем младшем брате. О катастрофе, которая с ним произошла.

Дафна вскинула на меня взгляд:

– Вот как? Он уже успел тебе рассказать? – Она покачала головой. – Это тоже свидетельствует о его душевных проблемах. Его постоянно тянет вспоминать всякого рода печальные события и наводить тоску на окружающих.

– Конечно, это очень грустная история, но он вовсе не навел на меня тоску, – возразила я.

Дафна поджала губы. Взгляд ее стал холодным и колючим. Она явно не любила, когда ей возражали.

– Полагаю, он представил все как несчастный случай на воде, – бросила она.

– Да. А разве это было не так?