Рубин Good (СИ)

Обстановка стремительно накалялась. Гребцы работали без устали, на износ, до кровавого пота, хрипло втягивая воздух. Плеть хлестала по рядам как заведенная. Проклятый Бирка клятвенно пообещал снести половину черепа каждому, кто не сумеет выложиться по максимуму своих поганых возможностей.

Драккар мчался вперед неудержимо. Он подпрыгивал на волнах, словно разъяренный посланец скандинавских богов, доверху наполненный скверной и душевнобольным экипажем. Вокруг звучала ужасающая брань, бесконечный скрип уключин, шум вспененной воды, яростное дыхание и тупые удары стрел. В такой обстановке двигаться нужно было шустро, то и дело запихивая башку между трясущимися от напряжения и страха коленями.

Это смахивало на добровольное сумасшествие. Само небо померкло в ожидании очередной резни. Норманны взревели как оглашенные, устрашающе потрясая секирами. Остальные, изнемогая от напряжения, побелели как мел. Нервы натянулись до предела, готовые лопнуть от натуги. Крики обезумевших человеческих тварей заглушали редкие вопли о пощаде и милосердии. В воздухе снова остро завоняло смертью, обагренным кровью железом, кусками обрубленных тел и выпотрошенными на хрен кишками.

Так тянулось целую вечность, оцепеневшую где-то на грани яви и сна. Затем все встало на свои привычные места. Время вновь вернулось в обычное русло, делая из людей и предметов немудреные декорации.

Первым тихо охнул один из нормандских головорезов, пронзенный германской стрелой в живот. Получив нежданный подарок, могучий сын севера немало удивился, потом неохотно перевалился за борт и канул под вздыбленные холмы волн без возврата. За ним наступил черед соседнего ротозея, не успевшего прикрыться щитом. Такая же участь постигла и нескольких гребцов, приподнявших свои любопытные глупые головы над бортами.

- Господи, прими их души... - мелко крестясь, обронил крепенький богомолец из Нидерландов, когда число покойников перевалило за десяток.

Господь как всегда помалкивал. Ни ад, ни райские кущи не нуждались в тех, кто хотел дотянуть до преклонных лет. Жизнь и смерть уповали на смелых и решительных, готовых пройти по тонкому краю бытия в полный рост, не опуская взора.

"Увы, - угрюмо подумал Рубин, яростно налегая на весло. - Дряхлость и немощность недостойны порядочного человека, ибо в реальных условиях существования следует сдохнуть быстро и вовремя, не отягощая никого ни скорбью, ни жалостью".

На абордаж ринулись дерзко и напористо, желая сократить присутствие посторонних лиц на этом белом свете вплоть до минимума. Правда, весла убрать не успели, так как ближайший германец совершенно неожиданно круто сошел с намеченного курса и, вздымая волну, поворотил тупорылой мордой в открытый борт "Огненного дракона".

Корабли сшиблись намертво, словно яйца всмятку. Казалось "Огненный дракон" получил удар стотонной кувалдой прямо в брюхо. Под оглушительный треск лопающихся весел и грохот рухнувшей мачты, Рубин услышал неистовый рев сотен норманнских глоток, и волна викингов покатилась рубить противника в пух и перья. К дикому ору тотчас присоединился яростный рев германцев и суматошные крики испуганных чаек, после чего взбаламученная вода вокруг драккара покраснела от пролитой людской крови.

Эпизод седьмой.

Очень короткий. Где опустошают трюмы кораблей и дают наглядно понять любому романтику, что жизнь и каторжная работа - это, по сути, одно и то же.

Перетаскивали имущество недолго. Груз у германцев оказался невеликий, но достаточно пестрый, чтобы гребцы на веслах с интересом провожали его глазами. Здесь были ковры и шелка из Византии, дорогое испанское вино, тюки с шерстью, предметы резной итальянской мебели, искусные витражи, несколько ящиков с чеканным серебром и посудой. Нашелся даже объемистый кованый сундук, доверху наполненный золотыми византийскими монетами. Последними показались толстый бюргер, раненный солдат и недобитый морской волк с избитой харей. Им подарили жизнь, но только лишь затем, чтобы аккуратно посадить на место убитых гребцов.

Троица вызывала сочувствие, однако свежеиспеченных работников трижды "гребанного ремесла" никто не выспрашивал о том, какие альтернативные версии существования кажутся им наиболее сносными. Наоборот, им дали всячески понять, что если они сумеют запихнуть свое смехотворное возмущение как можно глубже в душу и, конечно, в зад, то ведают боги, им нечего опасаться за свою мизерную жизнь. Более того, у них есть весьма высокие шансы на то, чтобы протянуть достаточно долго и когда придет их час - сковырнуться в пучину вод без мучительного насилия над личностью.