Рубин Good (СИ)

Обладая столь серьезным экономическим образованием, Иероним Густов Бергольц чувствовал себя превосходно. Он искренне готовился встретить рассвет подлинного капитализма и при случае намеривался дожить до появления великих трудов Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Трудясь как пчелка, он неустанно приумножал фамильное состояние, умудряясь денно и нощно разносить молву о коммерческой славе родного города Гамбурга до самых отдаленных уголков мироздания, включая несколько зачуханных бурятских улусов и бывшую Киевскую Русь.

Таким образом, доторговавшись вплоть до колик в желудке, отчего всякий образец оптовой и розничной торговли вызывал у него непередаваемые приступы ипохондрии и затяжного синдрома человеконенавистничества, он решил отдохнуть от дел и отправиться в путешествие в страны Ближнего востока. Как ни странно, но далекий район таинственный Палестины показался ему наиболее любопытным объектом для поправки пошатнувшегося здоровья. По слухам именно здесь находились некоторые исторические области, святые для каждого, кто искренне верит в распятого Христа и обещанное райское житье после откровенно мертвецкого существования.

Слухи Иерониму Густову Бергольцу показались симпатичными, посему он пожелал осмотреть столь выдающийся регион своими собственными глазами. Кроме того, Палестину пытался отвоевать суровый английский король Ричард Львиное Сердце*, действия которого сводились к сильнейшей и самой гуманной идее в мире, а именно: сделать так, чтобы освободить Гроб Господень от тараканьих полчищ улюлюкающих сарацинов и сопутствующего братства средиземноморских еретиков. Узнав о столь грандиозных задачах, Густав Бергольц увлекся дополнительной мечтой.

"Я буду скверным христианином, - тотчас постановил он, - если не помогу королю Ричарду в его борьбе за правое дело".

Помочь Иероним Густав Бергольц вознамерился попросту, как подобает опытному негоцианту в очах у которого ярко светился неугасимый огонь стопроцентного навара. Он скупил в окрестностях Гамбурга громадное количество пропитания, вложив в эту рискованную операцию большую часть фамильного капитала и тридцать пять процентов посторонних инвестиций. Это был неслыханный коммерческий план, осуществляемый под лозунгом "Сытый крестоносец - везде Победоносец".

Основным транспортным средством для доставки пищевых ресурсов в район Палестины, являлась флотилия добротно-снаряженных купеческих кораблей, ядро которых состояло из трех новехоньких германских нефов и многочисленных испанских галер. Их нагрузили практически до упора, так что трюмы трещали от натиска небывалого прокорма. Казалось, из Европы вывозят все материальные ценности разом. Хотя, на самом деле, к жутким тоннам лошадиного провианта, прибавили всего-навсего шестьсот-пятьдесят металлических клинков, изготовленных методом горячей и холодной ковки в жарких кузнях Фландрии, Дюссельдорфа и Страсбурга и столько же неподъемных прямоугольных щитов, обитых медными листами и ржавым железом до невозможности. Из прочего сырья везли дешевое красное вино, бусы для аборигенов и дьявольскую ораву озабоченных волонтеров из Зальцбурга, Киля и Бремена, готовых подвигнуться на любое грехопадение, чтобы поучаствовать в избавлении палестинской земли от правоверных сынов Аллаха.

К величайшему сожалению Иеронима Густава Бергольца король Ричард так и не сумел дождаться сытого гамбургского провианта. Увы, там, в далекой Палестине, пища более не лезла ему в глотку. Вместо приличного вина и закуски его беспокоили совсем иные вести. Его тревожил родной брат Иоанн**, который надумал вдруг заняться правлением Англии в сугубо частном порядке.

Благодаря столь серьезным новостям помощь понадобилась уже самому Ричарду, поскольку трон его начал ощутимо расшатываться и мало-помалу смещаться под другую задницу.

Не желая потесниться, смышленый английский монарх срочно двинулся обратно в Лондон. Более того, он вдруг явственно осознал, что руководить любимой отчизной надобно из родного дома, а не искать подвигов и славы в чужих краях. Тем более что в чужих краях к твоим непревзойденным подвигам и славе относятся несколько иначе, чем тебе того хотелось бы, и вместо ожидаемого триумфа здесь можно без особых осложнений заработать на собственные похороны и траурные венки.

Новость была трагичной, однако Густав Бергольц не унывал.

- Короли приходят и уходят, а товар остается, - весьма грамотно рассудил он.

- А что такое товар без охраны?! - охотно поддакнула дьявольская орава озабоченных волонтеров из Зальцбурга, Киля и Бремена. - Это разрыв сердца у тех, кто решил вдруг подарить свое богатство ворам и мошенникам!

"Кто бы мог подумать, - взвешенно рассудил Иероним Густав Бергольц, - что отбросы общества и простые солдаты могут быть настолько мудры и предупредительны?"