Рубин Good (СИ)

"Пир, вот что нам нужно, - изредка думал Гуго Уфлянд, шумно скребясь в затылке. - Ибо жизнь человека коротка. Она полна страхами, болью и сомнениями. А на пиру - и смерть красна - и чумные девы сладки"...

Внимая мрачному повествованию Гуго Уфлянда, Рубин все глубже и все серьезнее погружался в нарисованную воображением картину. Сначала он явственно различил высокий контур грот-мачты и пару висевших трупов. Затем, словно в призрачном видении, картина медленно изменила очертания и стала превращаться в некое подобие великого христианского распятия.

Это распятие, этот грандиозный образ мирового успокоения повис над бедовой головой Рубина без лишних изысков, как поучительное напоминание о том, что в этой жизни необходимо заниматься общественно-полезным трудом, а не болтаться без дела в череде ускользающих событий.

Итак, краткая история недобитого капитана Гуго Уфлянда, истолкованная Рубиным как бог на душу положил.

- Так вот, - именно с этой достопамятной фразы начал свое негромкое выступление недобитый капитан Гуго Уфлянд. - На "Моей сестре", ходила самая отчаянная команда на всем побережье Средиземного моря и его окрестностей. Мы ходили под личным командованием моего покойного батюшки, которого величали не иначе как Папаша Уфлянд Старший. Впрочем, в отличие от Папаши Уфлянда Старшего мое кредо было простым, твердым и понятным, поскольку я всегда полагал и полагаю, что плавать нужно исключительно вдалеке от погибельных берегов, ибо вблизи любого мало-мальски обжитого побережья постоянно шныряли и шныряют морские разбойники и убийцы.

В этом месте все, кто имел на голове уши, а не дырявые опахала, оглянулись по сторонам, взирая на спящих норманнов, как на сказочные привидения. Спящие норманны, словно грозные духи войны, лучше любого явления на свете подтверждали слова недобитого капитана о том, каковы истинные перспективы любого неосторожного мореплавания вдоль погибельных берегов.

"Эх-х... - как бы в едином порыве вздохнула пестрая компания горемычных гребцов. - Если берега полны опасности, то, что же творится на континенте?"

После того как Гуго Уфлянд осознал, что слова его крепко усвоены, на веслах вновь затаили дыхание и продолжили внимать дивному повествованию отважного мореплавателя с обостренным интересом.

- Другое дело честный капер... - мужественным тоном заявил Гуго Уфлянд. - Ведь любой честный капер - это такой трудолюбивый сын морей, который справно отчисляет в государственные карманы родного повелителя положенную мзду и приятные подношения. Наше отличие от противозаконных любителей легкой поживы заключается в том, что мы тяготеем к порядку и юридическим договорам, мы строго следуем политике грабежа и насилия с негласного дозволения Высочайшего Закона.

В этом месте гребцы снова задумались. На мрачных лицах бородатых пленников отображалась откровенное порицание тех мерзавцев, кто совершенно беззаконным образом усадил их на весла, осуществляя тем самым политику грабежа и насилия безо всякого разрешения сановных властей.

- Да, мне нечего стыдиться, - твердо продолжил капитан Гуго Уфлянд. - Ибо грехи моего честного каперского ремесла лежат на плечах тех, кто выдал мне патент разбойника на законных основаниях. Более того, если будет нужно, то я и на Небе стану заниматься тем же самым, чем занимаюсь в морях и океанах Земли...

Это было заявлено столь прямодушно и столь непоколебимым тоном, что не могло не вызывать всяческого уважения.

Не переча столь четкому утверждению ни единым словом, Рубин устало привалился к ледяному борту "Огненного дракона" и незаметно задремал. Откуда-то издалека, сквозь полудрему, он слышал фантастическое повествование капитана Гуго Уфлянда Младшего "о времени и о себе" и никак не мог поверить тому, что слышит его на самом деле.

- Так вот... - тихо журчал тем временем честный капер. - В коммерческом мореплавании Иеронима Густова Бергольца я не хотел участвовать никоим образом, ибо моя благосклонность к разжиревшим немецким бюргерам похожа на толстую фигу. Другое дело аппетитные германские жены и, конечно, прохладное германское пиво. Эти вещи никогда не пройдут мимо моего внимания, даже если меня поведут на виселицу. Однако Густав Бергольц был красноречив и убедителен, а уж деньги, каковые посулил мне этот достойный гамбургский предприниматель, выглядели еще убедительнее.