Рубиновая омела (СИ)

Она медленно развернулась к нему и взгляд сразу же наткнулся на голую грудь. Это второй раз, когда она видела его полураздетым. Освежившиеся воспоминания дополнились новой информацией. Он явно стал крупнее, раздался в плечах, а мышцы груди и живота проступили ещё чётче. Гермиона смущенно подняла взгляд, чтобы встретиться с драконом.

— Твоя амортенция тоже пахнет мной?

— Ты знаешь, что на это повлияло, — его лицо исказилось. — Я ненавижу даже мысль о том, что мне придётся чувствовать тебя где бы я ни был, потому что грёбаная омела решила свести нас!

Драко невозможен во всём. Всё, что он извергал из своего рта в сторону Гермионы, всегда оказывалось желчью. И ей обидно за себя, она хотела отыграться.

— Знаешь, я этому рада, — увидев его реакцию, ей захотелось больше, сильнее, больнее. — Даже сама мысль о том, что тебе придётся всю жизнь думать о той, кто тебе ненавистен — чистое наслаждение. Где бы ты ни был, с кем бы ты ни был, перед глазами всегда буду я. Грязнокровка. Шикарная ирония судьбы. Теперь живи с этим…

Она развернулась, чтобы уйти, и услышала позади себя рычание. Гермиона охнула, но понять ничего не успела, так быстро Малфой обхватил её за талию и притянул к себе.

Дыхание прерывистое. Он загнанно дышал прямо ей в затылок, крепко прижав к своей груди. Гермиона спиной, через тонкую рубашку, чувствовала жар его кожи. Казалось, будто огонь, полыхающий в нём, вот-вот вырвется наружу.

«Боже, дай мне сил!»

— Я даю тебе секунду, чтобы отпустить меня, — она попыталась оттолкнуть его руку. Бесполезно. Ей бы дотянуться до палочки, бросить в него оглушающее и уйти. Но она стояла замершей жертвой, не в силах пошевелиться.

— Ты мне должна, Грейнджер, — зашептал он, вжавшись в неё бедрами, чтобы Гермиона сразу поняла, о чём шла речь.

Из страхов в арсенале Гермионы имелся и такой: она боялась оказаться в закрытой наглухо комнате наедине с ним, потому что не убежать и не скрыться. Сейчас же у неё было много возможностей, чтобы уйти, убежать отсюда. Но Гермиона не пользовалась ими и по праву могла бы получить звание в духе «мазохистка с пониженным инстинктом самосохранения».

К черту всё.

Она развернулась в крепких объятиях и встретила лицом к лицу своё неминуемое поражение.

— Мне больно, — тихо сказал Драко и протянул руку к её шее. Провёл пальцами по подбородку, спускаясь вниз, чтобы сжать, отомстить и притянуть ближе. — Просто помоги мне…

«Пожалуйста» так и осталось неозвученным. Гермиона мягко обхватила его лицо ладонями и притянула к себе. Вот так, прямо здесь, идеально совпадая.

Всё происходило невероятно быстро. Гермиона чувствовала, что падает, тормозит спиной о мягкую обивку матраса. Глухо застонала от секундной боли, процедила сквозь зубы проклятия, но замолчала, прерванная сухими губами Малфоя. Грубые пальцы сжимали её бёдра, словно хотели, чтобы кожа собралась мелкими морщинками, как смятая простыня.

Она разорвала поцелуй, вскрикнув от боли. Драко отстранился, посмотрел на неё с непониманием, а после опустил взгляд на её ноги и обомлел.

— Что это? — он коснулся синяков, кровавых гематом на гладкой коже. — Что ты с собой сделала, Грейнджер?

Он зол? Расстроен?

— Мне тоже больно, Малфой, каждый грёбаный день! Это всё ты, это про тебя…

Есть неудобные люди.

Вот и они были парой крайне неудобных друг для друга людей. С болью, которая разделилась на двоих.

Драко по-садистски оскалился. Оперевшись на одну руку, другой задрал юбку ещё выше, чтобы приблизиться к этим синим кляксам. Прикусив истерзанную кожу, он сразу же покрыл место укуса россыпью осторожных поцелуев — и ещё, и ещё, по-новой.

— Боже, Малфой… — тихо простонала Гермиона. Откинувшись на подушку, она шире развела ноги, чтобы дать ему больше пространства. Им не стоило терпеть. Только не сейчас, после всех ожиданий.

Он оторвался от её бёдер, посмотрел в глаза, словно что-то в них искал, и вдруг произнёс:

— Это всё из-за омелы! — оправдал он свою страсть.

— Да, — согласилась Гермиона. — Будь она проклята…

Грейнджер казалось, что хуже всего то, что она не могла обвинить Драко в происходящем, были виноваты оба.

— Раздевайся…

Что-то в этом приказном тоне заводило её. С Эриком всё было не так. Он был нежен. Но от Драко не стоило ждать ласки, и, наверное, для неё так лучше. Гермиона смотрела ему в глаза, перебирая пуговицы одну за другой, а сердце молило о пощаде, просило остановиться. Она стянула с себя рубашку, швырнув её на пол и зная, что Драко не отводил взгляда. Её живот, руки, грудь. Она вся изуродована собственной болью. На ней не было бюстгальтера, потому что сковывать эти раны было бы слишком.

Малфой бросился на неё как голодный зверь. Прижав её своим телом сверху, кусал за губы, скользил руками только по самым тёмным синякам, чтобы больнее. Чтобы жестче. Идеальный каратель. Гермиона обхватила бёдра Драко ногами и выгнулась. Ногтями царапала его тело, всё, до чего могла дотянуться. Это было похоже на убийственный танец — терзать друг друга, пока один из них не сдастся.