Рубиновое сердце богини

Плаха холодная, и мне противно, но палач прижимает мою голову к скользкой деревяшке. Серебряная молния… Хруст железа, вгрызающегося в плоть, бурые потоки уносят память об алом совершенстве…

Слава Господу нашему! Сия реликвия станет залогом благополучия нового монастыря, каждый захочет преклонить колени пред золотым крестом, в центре которого бьется, тянется к людям алое сердце. Сердце Иисуса.

В нем радость бытия и печали мира, слезы раскаяния и милосердный свет прощения…

Монастырь Кающейся Магдалены обрел свое сокровище…

Ave Maria…

Пигалица

Голова болит. Вчера…

Вчера я легла под утро, мы хоронили Степку. Мы – это я и Влад, студент со второго этажа, он сразу откликнулся на мою просьбу. Ему нравился Степка. Мы нашли мертвого пса у мусорных баков, и Влад отвез его куда-то. Не знаю. Не хочу знать. Я предлагала ему деньги, но он не взял.

Пора на работу, я пойду, хоть голова и раскалывается от боли, но лучше уж там, среди людей, чем здесь, в одиночестве. Сесть за руль я не решилась, а Пыляев так и не объявился, пришлось такси вызывать. Офис встретил меня напряженной тишиной и удивленными взглядами. К чему это? Ах, да, давно подобной красоты не видели. Гошик, выглянув из кабинета, презрительно скривился. Пускай, мне нет дела до его капризов, жаль, что ему было дело до меня.

– Мария Петровна, зайдите ко мне.

Зайду. Всенепременно зайду. Прямо сейчас.

– Привет.

– Мария, ты с ума сошла, являться сюда в ТАКОМ виде! – Гошик аж посерел от возмущения. – Ты себя в зеркале видела?

Еще бы. Видела, живые мертвецы возвращаются. Кожа желтая, а под глазами синие круги, и бинт поверх волос. Повязку я замаскировала черным платком, который невесть откуда взялся в моем гардеробе, и стала похожа на цыганку. Ну и что, какая ему разница, как я выгляжу, мне, например, все равно, вот голова болеть перестанет, тогда и о красоте подумаю.

– Мария, мне ужасно неприятно видеть, как ты опускаешься на дно… Женский алкоголизм, между прочим, неизлечим!

– Гош, ты о чем? – В последний раз я пила, дай бог памяти… Точно, на Восьмое марта. Устроила праздник и сводила себя, любимую, в ресторан, и вино, признаюсь, пила, целых два бокала.

– Мария, – Георгий поправил очки, – я говорю серьезно. В конце концов, я несу определенную ответственность за тебя. С другой стороны, твое поведение может дискредитировать меня, ты должна это понимать…

А, кажется, уже понимаю, вчера не договорил, опять Пыляевым попрекать станет. Не угадала.

– Твой вчерашний звонок меня обеспокоил. Более того, я решил нанести вам визит… – Это «вам» он произнес с таким выражением на лице, что мне тошно стало. Вам. Значит, ко мне он заходить не желает, а вот к «вам» – пожалуйста.

– И что?

– Ты была настолько пьяна, что даже идти не могла. Какой-то тип тащил тебя! Тебя, Мария, взрослую, умную женщину, которую я когда-то очень уважал… Маша, задумайся, пока не поздно!

– И ты не зашел? – Ну, зачем я спрашиваю, если ответ заранее известен.

– Естественно, нет. Я не хотел становиться свидетелем твоего позора. – Конечно, Гошенька никогда не поставил бы меня в неудобную ситуацию. Гошенька у нас умница, ангел во плоти.

– Гош, я вчера не пила, позавчера тоже. Я вообще, как ты знаешь, не пью. На меня напали, ударили по голове и бросили умирать на морозе! На улице около нуля, а я лежала там, пока не появился добрый человек… Я ведь могла и умереть там, замерзнуть насмерть или кровью истечь. А ты бы подъехал, посмотрел и развернулся, тебе же главное, чтобы репутация не пострадала, да?

– Маш, ну что ты такое говоришь! – искренне возмутился мой бывший. – Ты бы не умерла! Есть же милиция, патруль, и вообще… А я, между прочим, тебя предупреждал об осторожности, но нет, ты не послушалась! Понадеялась на Пыляева, а он того…

– Что «того»?

Гошик отвернулся, следовательно, разговаривать на данную тему не желает. Ну, так я не та глупенькая девчонка, которая в рот ему заглядывала и каждое слово за откровение божье принимала. Выросла, поумнела, оказывается, удары по голове способствуют резкому поднятию уровня интеллекта.

– Милый, договаривай. – Тот фыркнул, наверное, не желал, чтобы «милым» называла. – Гош, ты лучше сам скажи, я ведь все равно узнаю.

– Беспокоишься?

– А ты нет, твой друг исчез…

– Друзья не спят с женами своих друзей. – Гошик надулся, точно мыльный пузырь, но ответил: – Арестовали его.

– Как?

– Обыкновенно. Вчера вечером звонил. За убийство Светланы.

– Так… – Земля в очередной раз ушла из-под ног. – Давай сначала. Светлана?