Рубиновый лес. Дилогия

От неожиданности разбойник не только отдёрнул руку, но и дёрнулся сам. Быстро привыкнув к свету, я сосредоточила взгляд на его лице: относительно молодом, но со следами переломов от драк. Голова у мужчины была полностью выбрита, по левой щеке расползся шрам, как от ожога, а на плечах висела дублёнка кривой выкройки с заплатками из овечьего меха – слишком неаккуратная работа для профессионального портного, но сносная для работяги, которого толком не учили шить.

– Всё-таки не пастушка, – усмехнулся разбойник, которого, судя по всему, и звали Йоки.

Послышались свист и сальные шуточки, которыми принялись обмениваться остальные мужчины, столпившись вокруг моего стула. Перед глазами плясали разноцветные круги, горло сжималось от тошноты и страха, но я заставила себя пересчитать своих похитителей – девять. Больше, чем я думала. В таких же грубо сшитых одеждах, с оскалами на побитых лицах и порочными мыслями в блестящих глазах. На их поясах висели секиры и топоры с деревянными рукоятями и лезвиями из дешёвых сплавов, но острыми, наточенными. В одном из них я разглядела своё бледное, испуганное отражение и отвернулась в другую сторону, решив вместо этого осмотреться.

Неметон. Ну конечно!

Внутри он оказался гораздо краше, чем снаружи. Отсутствие окон компенсировало огромное количество витражей на колоннах и потолках: они будто светились в отблесках свечей, расписывая давящие тёмно-зелёные стены в ягодные и небесные тона. Несмотря на то что неметон был не больше моей спальни, для каждого бога отводился свой угол, чтобы любой человек, независимо от веры, мог принести здесь свои дары и вознести молитвы.

Верхний правый угол, указывающий на запад, принадлежал Кроличьей Невесте – там стоял алтарь из сухих гвоздик и вербены, возле которого возвышались глиняные пиалы с ягодными вареньями. Рядом, смотря на юг, стоял алтарь Медвежьего Стража – пирамидка из обычных камней, перед которой на деревянном блюде лежал одинокий кусок сырого мяса. Напротив, указывая на восток, сиял самый богатый алтарь Совиного Принца: сплетённый из ивовых прутьев и перьев, как птичье гнездо, он собрал вокруг себя кубки с дорогими винами, подносы со сладостями и даже несколько драгоценностей. В последнем углу, глядящем на север, возвышался алтарь Волчьей Госпожи, отбрасывая маслянистые тени, – из сухих веток и животных костей (только не волчьих!), окружённый связками душистых трав и сосудами с молоком.

Над каждым алтарём висели портретные гобелены тех, кому эти алтари принадлежали. Божественные фигуры изображались и на стенах самого неметона, вырезанные прямо в камне, – легенды и предания, переплетающиеся с выдумками людей. Каждый художник и резчик представлял богов по-своему, поэтому они никогда не выглядели одинаково. Но кое-какие черты кочевали из образа в образ: Совиный Принц неизменно изображался в богатых одеждах и с птичьими крыльями за спиной, Кроличья Невеста – в белом платье, Медвежий Страж – в тёплых медвежьих шкурах, а Волчья Госпожа – окружённой стаей волков. И всех их объединяло одно – маски покровительствующих им животных вместо лиц, ибо людям не дано знать, как выглядят настоящие лики богов.

От мысли, что сейчас эти лики безмолвно взирают на то, как шайка мерзких ублюдков оскверняет их дом, мне стало больно. Но от мысли, как близко я, оказывается, нахожусь к Солярису и таверне, у которой меня похитили, эту боль притупила надежда.

– Да мы просто везунчики!

Разбойник Йоки, который по-прежнему сидел передо мной на корточках, снова придвинулся ко мне и бесцеремонно дёрнул за прядь волос на затылке. На миг я подумала, что его заинтересовали мои серебряные заколки – не такие дорогие, как те, которые я попрятала по карманам в пещере, но всё же достаточно ценные, чтобы выменять на них мешок цыплячьих тушек, – однако разбойник не притронулся к ним. Вместо этого он растёр один из моих локонов между чумазыми пальцами, задумчиво хмыкнув.

– Светлые, как липовый мёд, – пробормотал он, к счастью не заметив где-то там же проклятой красной пряди, и посмотрел на меня в упор. – Глаза васильковые. Это и впрямь госпожа принцесса собственной персоной! Я видел её папашу несколько лет назад – один в один эта королевская свинья! Только тому мне хотелось сразу горло перерезать, а с этой я бы сначала поиграл…

– А какие у неё зубы! – ахнул шепелявый, и я тут же рефлекторно сжала челюсти.

– Какие, к Дикому, зубы?! – выругался кто-то из толпы. – Все смотрят на сиськи, а ты, как всегда, на зубы! Достал уже…

– Интересно, почему она не вопит? Бабы же трусливее телят. А эта смотрит и молчит… Не вёльва случаем? А если проклянёт?

– Она молчит как раз потому, что боится, – прошептал Йоки, и его пальцы, всё ещё блуждающие по моим волосам, вдруг соскользнули мне на шею. Каждый раз, когда я сглатывала слюну, они надавливали мне на гортань. – И потому что знает, что чем меньше слов, тем они ценнее. Ждёт своего зверька-спасителя, не так ли? Смотрит на стены неметона… Молится божкам? Наверняка Кроличьей Невесте. Я прав?