Рубиновый

В далеком 1884 году имя Папийона внушало почтение всякому, кто его слышал. Во-первых, потому что Папийон был полицейским, а во-вторых, потому что он был очень хорошим полицейским. Говорили, что Папиойн когда-то был учеником самого Видока и что ученик из него получился на загляденье, потому что парижские сыщики не могли нахвалиться на своего коллегу. В любом случае следует признать, что комиссар явился как раз вовремя.

– О, – воскликнула Амалия, – вас-то нам как раз и не хватало!

Комиссар потребовал объяснений. Подоспевший Гиварш, неся вещественные доказательства – бороду нынешнего обладателя бесценного бриллианта и его же дурацкий маскарадный колпак, – прояснил ситуацию. Амалия, в свою очередь, отдала комиссару найденную оправу и рассказала, как та у нее оказалась. Гиварш, глядя на знаменитого сыщика преданным взором, отважился спросить, какие именно меры им следует предпринять, дабы отыскать неизвестного злоумышленника.

– Вызвать подкрепление, окружить замок и прилегающую территорию, никого не впускать и не выпускать, – распорядился Папийон. – Я сам займусь расследованием.

– Можно вопрос? – подала голос Амалия. – Как именно вы оказались здесь, господин комиссар? Должна признаться, ваше появление пришлось как нельзя кстати!

Комиссар Папийон поморщился, словно проглотил дольку лимона.

– Я не смог отказать парижскому префекту, который попросил меня об одолжении, – отрывисто бросил он. – В сущности, до нас дошли всего лишь слухи, а таких слухов в преступном мире рождается огромное количество. Но префект – давний знакомый госпожи графини, и он настойчиво просил меня поприсутствовать на званом вечере в замке.

– Стало быть, вы получили какую-то информацию? Кто-то был заинтересован в том, чтобы бриллиант пропал? – настойчиво продолжала баронесса.

Папийон обернулся и смерил ее цепким взглядом.

– Могу ли я узнать, сударыня, почему этот вопрос так вас волнует?

– Разумеется, – отозвалась Амалия. – Дело в том, что я собиралась выкупить у графа бриллиант. И то, что камень исчез, мне совершенно не нравится.

Комиссар повел своими могучими плечами.

– Сожалею, сударыня, однако в данный момент я ничем не могу вам помочь, – сказал он. – Убедительно прошу вас и вашего спутника никуда не уходить, вы мне еще понадобитесь. К вам, сударь, – отнесся он к Леону, который смотрел на него во все глаза, – моя просьба тоже относится.

Затем комиссар удалился в сопровождении Гиварша, на ходу отдавая приказания.

Через несколько минут замок и парк наполнились полицейскими. Папийон дал телеграмму в Париж, и вскоре оттуда прибыли и его помощники, с которыми он обычно работал. Служители закона принялись прочесывать сад и прилегающую территорию, а комиссар приступил к допросу всех, кто мог что-либо видеть или знать. Почти сразу же выяснилось, что мало кто мог порадовать парижского комиссара. Все заметили причудливо одетого мага, но никто не имел понятия, откуда тот взялся и куда, собственно, мог деться.

– То же, что и всегда, – проворчал Папийон. – Чем больше свидетелей, тем меньше толку…

Тем не менее обнаружилось, что одно из окон в первом этаже оказалось открытым, так что, возможно, вор пробрался именно через него, после чего преспокойно нацепил маскарадный костюм, который принес с собой, прошел в главный зал и смешался с гостями. Сделав свое дело, он исчез, причем так ловко, что в окрестностях никто его не видел. По крайней мере, сам Папийон, подходя к замку, не заметил ничего необычного. На всякий случай он послал людей обыскать лес и болото, расположенные с другой стороны замка, а также навести справки в деревне, не появлялись ли там в последнее время незнакомые люди. Сам Папийон тем временем принялся опрашивать гостей графа в надежде на то, что хоть один сумеет предоставить ему необходимую зацепку.

В замке царило уныние, и только некоторые из приглашенных нашли в себе силы отведать кусочек мяса косули а-ля Вермандуа, приготовленного специально для этого торжества. Хозяйка дома, графиня Элен, полулежала в гостиной на софе, утирая уголки глаз вышитым платочком, и бессвязно оплакивала свою потерю. Граф сидел возле нее, гладил супругу по руке и твердил, что все это пустяки.

– Ну разумеется, пустяки! – вскинулась графиня. – Потерять сокровище короны, да еще моего любимого розового цвета! Не знала, что такой бриллиант можно купить каждый день! – Она всхлипнула и продолжала без перехода: – Уверена, тут не обошлось без русской баронессы. Не зря же про нее говорят, что она авантюристка, каких поискать!

Граф смущенно потер кончик носа. По правде говоря, он и сам придерживался такой же точки зрения, но у него не было решительно никаких доказательств. Сам он во время кражи танцевал именно с мадам Корф и уж наверняка заметил бы, если бы она попыталась что-нибудь стащить, а спутник Амалии тем временем отбивался от наскоков мадам Эглон, которая только что овдовела в шестой раз, и вряд ли в такой ситуации он мог думать о чем-либо кроме того, как бы поскорее унести от любвеобильной дамочки ноги.