Рубиновый

– Так-так… – задумчиво произнес Папийон, глядя на баронессу с непроницаемым выражением лица. – И где же ваши деньги теперь?

– В парижском банке.

– Понятно, – вздохнул комиссар. – Кстати, вам знакомо имя Валевского?

– Знакомо, конечно, – ответила Амалия. – Это сын Наполеона, сенатор, если не ошибаюсь.

Папийон покосился на графа Вермандуа, который слушал их разговор с нарастающим недоумением.

– Собственно говоря, я имел в виду другого Валевского, знаменитого вора, – пояснил комиссар.

Амалия озадаченно посмотрела на него.

– Позвольте, так что, именно он украл бриллиант? Но это невозможно! Тот Валевский, о котором вы говорите, должен сидеть в Варшавской цитадели!

– Сбежал, – горько ответил комиссар. – Да, сбежал, причем уже давно. Молодчик изо всех тюрем сбегает! По нашим сведениям, он находился в Париже и неосторожно похвастался одному своему соотечественнику, что раздобудет розовый бриллиант из короны королевы Клод. Конечно, я предупредил местную полицию, – он покосился на бледного Гиварша, стоявшего у дверей, – но префект настоял, чтобы я сам занялся делом. Значит, с Валевским вы незнакомы?

– Не имею чести, – отозвалась Амалия с жалящей иронией. – Видите ли, мы с ним вращаемся в разных кругах.

– Возможно, – отозвался комиссар, изучая Билли, который замер возле кресла Амалии с самым невозмутимым видом. – Хотя по приметам им вполне может оказаться и ваш спутник. – Папийон взял со стола какую-то бумажку и начал читать вслух: – Невысокого роста, волосы светлые, черты лица обыкновенные, возраст – на вид от двадцати двух до двадцати семи лет…

Билли шевельнулся и сказал что-то Амалии по-английски.

– Что такое? – спросил Папийон.

– Он говорит, – перевела Амалия с улыбкой, – что под описание идеально подходит инспектор Гиварш.

Тот, о котором они говорили, возмущенно заморгал глазами и многозначительно кашлянул. Папийон недовольно обернулся к нему.

– В чем дело, месье Гиварш?

– Мы нашли маскарадный костюм того парня, – доложил Гиварш, волнуясь, отчего у него даже зазвенел голос. – Он был в пруду. И я вовсе никакой не Валевский, что бы там обо мне ни говорили! Я два года работаю в полиции, и…

– Хорошо, хорошо, успокойтесь, – усмехнулся Папийон, – по правде сказать, вас, Гиварш, никто и не подозревает. А что до костюма, то несите его сюда. Может быть, по одеянию нашего мага мы что-нибудь поймем.

– Мы можем идти? – спросила Амалия.

– Вы хотите покинуть замок? – с необычайной вежливостью осведомился комиссар Папийон.

– Да. И вернуться в гостиницу, если вы не против, – сказала Амалия.

– Разумеется, нет, – отозвался Папийон. – Но, раз уж вы не брали бриллиант, надеюсь, вы не станете возражать, если мои люди обыщут вас? На всякий случай, потому что у графа есть… как бы выразиться поточнее… определенные подозрения…

Граф Вермандуа во время речи комиссара тяжело задышал и покрылся пятнами, но полицейский и ухом не повел.

Баронесса Корф вздохнула.

– Если я стану возражать, вы же все равно настоите на своем, верно?

– Вы чрезвычайно сообразительны, – подтвердил Папийон. – Итак?

– Я уважаю полицию, – спокойно произнесла баронесса Корф, ставя мороженое на стол возле комиссара. – И мне бы не хотелось, чтобы у графа остались от знакомства со мной неприятные воспоминания.

– Тогда пройдите, пожалуйста, в эту комнату, а вы, мистер Мэллоуэн, – вон в ту, – распорядился Папийон. – Надеюсь, вы не будете на меня в претензии. Я лишь исполняю свой долг.

– О, что вы, господин комиссар! Какие претензии!

Через несколько минут Амалия вернулась, поправила перед зеркалом прическу, пресекла все попытки красного, как рак, графа Вермандуа извиниться и забрала свое мороженое. Комиссар вручил ей пропуск на выход с территории графских земель, и Амалия удалилась в сопровождении Билли, который все же позволил пробурчать себе под нос несколько нелестных выражений по адресу европейских шерифов.

– Хватит ворчать, – одернула его Амалия, когда они спускались по лестнице, – мне надо обдумать кое-что.

– Все, молчу, – отозвался Билли и действительно замолчал.

Они вышли из замка. От реки поднимался туман, и фигура Леона Улье, который по-прежнему сидел с удочкой на берегу, почти тонула в нем. Неподалеку от рыболова топтался бдительный полицейский, которого поставили здесь следить за тем, чтобы никто не ушел.

Амалия оглянулась на пруд, на кусты сирени, на которых они нашли оправу от ожерелья, и улыбнулась.

– Умно, – сказала она скорее себе самой, чем Билли. – Очень умно.

Баронесса показала полицейскому пропуск, который ей дал комиссар, и вместе с Билли беспрепятственно покинула владения графа Вермандуа. Мороженое в вазочке совсем растаяло. Убедившись, что они отошли достаточно далеко от замка и никто их не видит, Амалия сунула пальцы в вазочку и извлекла оттуда сверкающий розовый камень.

– План номер два провалился, – сказал Билли, на которого происходящее на его глазах бесчинство и попрание всех законов права собственности не произвело ровным счетом никакого впечатления.

– Я знаю, – согласилась Амалия, пряча камень в карман. – Но всегда остается в запасе план номер три.

5