Рубиновый

— Да, в самом центре, на Бульварном кольце, его построили в тридцатых годах прошлого века. Девушка в пачке и пуантах стоит на шаре, скульптура установлена на крыше.

Дальше было совсем просто. Я поехала по указанному адресу, прикинула, из окон какой квартиры лучше всего видно украшение на соседнем особняке, отправилась в домоуправление и за небольшую мзду выяснила — четырехкомнатные апартаменты общей площадью двести квадратных метров принадлежат жене покойного академика Олега Редникова, Татьяне Петровне. Сейчас старуха в больнице, она сломала лодыжку. Никаких родственников у нее нет, дочь умерла. Представляешь, сколько стоят апартаменты на Бульварном кольце? Несколько миллионов долларов.

Фомина вытаращила глаза.

— Вилка! Ты гений!

Мне понравилось последнее высказывание, и я продолжила:

— Борис и Галя не первый раз проделывали подобный фокус. Медсестра за последний год сменила пять больниц, она выискивала одиноких стариков с хорошей жилплощадью, а потом на сцене появлялся ласковый толстячок с пакетами сока и нотариус. Все. Жилплощадь переходила в собственность «сыночка», просто и элегантно. А потом Галя увольнялась и начинала действовать в другой клинике.

— Но ведь стариков рано или поздно выписывали, — ахнула Ленка, — куда же они девались?

— Даже боюсь думать на эту тему, — вздрогнула я, — этим делом теперь занимается милиция, она выяснит, куда Борис увозил несчастных на такси.

— И все равно, что впервые натолкнуло тебя на мысль, что он мошенник? — не успокаивалась Фомина.

Я улыбнулась.

— Бахилы. Борис утверждал, что он часто ходил к матери, но на его ногах оказались оранжевые мешки, которыми торгует по сто рублей газетчица. Все, кто является в корпус впервые, попадаются на ее удочку, людям лень идти назад к центральным воротам! Но те, кто приходит второй раз, сразу берут бахилы у входа. Вот когда Борис прибыл забирать Татьяну Петровну, его ботинки были спрятаны в голубые чехлы. Все верно, он узнал о местных примочках и не захотел тратить зря сто рублей.

— Ты гений, — прошептала Фомина.

— Спасибо, но ты повторяешься, — засмеялась я, — теперь можешь называть меня просто: талантливая дочь Шерлока Холмса и доктора Ватсона.

Всякая новогодняя история должна иметь счастливый конец.

Татьяна Петровна теперь совершенно счастлива, Лена переехала к ней жить и трогательно заботится о старушке. Болтливость бабы Тани ее не раздражает, даже наоборот, та оказалась занятной собеседницей.

У Фоминой нет близких людей, она воспитывалась в приюте, Татьяна Петровна тоже одинока, и теперь они большие друзья. А хороший друг легко заменит вам сто племянников.

Екатерина Гринева Рождество с привкусом нирваны

Я на минуту оторвалась от дороги и посмотрела на стрелку спидометра. Она уже зашкаливала за сто двадцать. Машин на дороге было немного, и поэтому я могла разогнаться, не опасаясь, что меня остановят бдительные сотрудники ГИББД и выпишут квитанцию о штрафе.

Я действительно торопилась. Будь моя воля, я бы прибавила скорости еще, но все-таки осторожность удерживала меня от этого. Хотя по жизни я отчаянная и рисковая девушка, склонная ко всякого рода авантюрам, но это был явно не тот день. И не тот вечер.

Сегодня канун Рождества. Час дня. И еду я на свидание со своим женихом.

Сегодня он наконец-то обещал показать мне дом, который он ремонтировал и отделывал последние полгода. «Я хочу сделать тебе подарок. И не хочу торопить ни тебя, ни себя. Ты все увидишь, но чуть позже», – неоднократно говорил он. И такое заявление меня жутко интриговало.

С Пашей мы познакомились три месяца назад. И все завертелось со страшной силой. Классическую программу ухаживаний (кафе, конфеты-букеты и походы в кинотеатры) мы быстренько перескочили и приступили к более волнующей части. То есть к интиму.

Обычно я более осторожна в этом вопросе и сначала довольно долго вожу мужчин за нос, устраивая им что-то вроде пробного экзамена. Я не хочу разочарований, каких в моей жизни уже было немало. Мне хочется чего-то более устойчивого и надежного, чем спонтанные свидания и долгие ожидания звонков c переносами встреч. Такое в моей практике тоже случалось.

Но Паша покорил меня сразу. Он был весь как на ладони и не умел скрывать свои чувства. Вначале при разговоре со мной он даже слегка заикался от волнения. Эта его манера показалась мне очаровательным проявлением искренности. Не то что другие псевдомачо, которые сразу дают волю рукам и лезут под юбку. Нет, здесь все было по-другому. Даже когда мы уже стали любовниками, в Паше осталась некая старомодность и застенчивость. Что не могло не покорить мое сердце.

Мне стукнуло двадцать пять.

И моя мама говорила, что я никогда не выйду замуж.