Рубины леди Гамильтон

Дни летели быстро, сразу же после короткого бабьего лета наступила суровая осень с непривычно сильными ветрами и затяжными дождями. Гулять стало неудобно, все время хотелось укрыться где-нибудь в тепле. Кино и кафе ей надоели, тем более что они требовали финансовых затрат. Посещение музеев для студентов бесплатное, и там тепло и даже романтично, но обстановка музеев к частым свиданиям отнюдь не располагает. Их роман давно миновал конфетно-букетный период, а для нового периода отсутствовали необходимые жилищные условия. К Эмме пойти – нельзя, к Алексею – тоже. У Эммы была соседка плюс режим – присутствие посторонних разрешено только строго до двадцати трех часов. В общежитии у Алексея тоже был режим, но он мог договориться с комендантом, и Эмме разрешили бы остаться, если бы не его сосед. Как выяснилось, и Алексей жил не один, поэтому принимать у себя любимую девушку он не мог.

Когда Эмма иногда приезжала к нему в общежитие, сосед деликатно уходил, и влюбленные оставались одни, чтобы хоть немного насладиться друг другом. Но постоянно уходить и где-то болтаться сосед не мог. Все это понимали – и Леша, и Эмма, они сидели на сильно прогибающейся металлической кровати и знали, что их свидание очень ограничено во времени.

– Ненавижу общагу! Никакой личной жизни! – злился Алексей. – Чтобы пригласить тебя к себе, я должен известить об этом вахтера и уболтать соседа, чтобы он ушел. А чтобы ты осталась у меня на ночь, мне придется писать заявление коменданту, и только если он его подпишет, ты сможешь здесь заночевать, а иначе в одиннадцать вечера сюда припрутся и попросят тебя выйти вон. Какое их собачье дело, кто и когда у меня гостит?! Где еще такое видано?! Как в тюрьме, честное слово!

– А что делать, любимый?

– Не знаю. Я бессилен в этой ситуации. Слышишь, я бессилен! А я ненавижу бессилие!

– Ты не бессилен, милый. Наоборот, ты у меня очень сильный!

– Да, вот только изменить я ничего не могу.

Их встречи случались все реже, а к зиме они почти совсем прекратились. Эмма нервничала, она постоянно дежурила в холле около телефона и нетерпеливо сверлила острым взглядом спины всем, кто его занимал. У них с Лешей была договоренность: созваниваться в восемь вечера. Леша не любил звонить Эмме из-за вечно занятого телефона. Он тоже звонил с вахты, и там тоже всегда стояла очередь к телефону.

– Ты меня больше не любишь? – спросила она однажды и пристально посмотрела в его глаза, пытаясь прочитать в них ответ. Пушистый снег заметал дорожки опустевшего парка. Снежинка упала на ее ресницу, но Эмма даже не моргнула.

– У тебя снежинка, – прикоснулся он рукой к ее ресницам, и снежинка растаяла, оставив на ее щеке влажную дорожку.

– Ты меня не любишь? – повторила она.

– Конечно, люблю! Что за вопрос?

– Тогда почему мы стали так редко встречаться?

– Мы же сейчас вместе. Чего ты еще от меня хочешь?

– Хочу, чтобы мы встречались чаще, как раньше.

– Все меняется, и чувства тоже. Я не могу всегда быть восторженным влюбленным, но это не значит, что я тебя перестал любить. Я тебя люблю, но уже по-другому.

Они расстались весьма прохладно. Всю дорогу, пока Эмма ехала к себе на Благодатную, у нее на душе скребли кошки. Она не хотела, чтобы Леша любил ее как-то «по-другому». Это его «по-другому» было уже не тем, не настоящим. Эмма решила, что лучше уж вообще никакой любви, чем такая. Но мосты она сжигать не стала. Нелегко так сразу все разрушить! Они с Алексеем расстались не навсегда, а просто временно прекратили встречи. Как раз началась сессия, поглотившая ее с головой, и, как ни странно, она стала отличным лекарством от душевных переживаний. Экзамены заставили ее собраться, мысли кристаллизовались, душа, отдохнув от волнений, успокоилась. Эмма уже проще смотрела на их расставание, хоть и продолжала любить. «И черт с ним, – думала она иногда. – Найду себе еще кудрявее!»

После каникул, когда она уже была готова распрощаться с любимым и мысленно называла его «бывшим», Алексей появился в ее общежитии. Он пришел с гвоздикой и пирожными, сказал, что соскучился, и был нежен, как и прежде. После этого волшебного вечера их роман обрел вторую жизнь. Сосед Алексея после каникул задержался на месяц дома, в Тольятти, и Алексей договорился с комендантом, чтобы Эмма пожила у него.