Рубль за миллион

— Ёклмн!.. Марс! Я закрыл его в комнате, — Димон забежал в подъезд, мы нехотя поплелись за ним.

Утром Люська застала меня за компом, битый час я пытался понять, что представляет собой эпилепсия, переходил с сайта на сайт, но ничего определённого найти так и не удалось. Информации много, и вся противоречивая. На одном сайте пишут одно, и даже дают советы оказания первой помощи больным, страдающим эпилепсией, а уже на другом сайте, эти самые советы воспринимаются в штыки. И там и там пишут врачи, кому верить — большая загадка.

— Зачем тебе это надо, Глеб?

— Да пытаюсь понять, есть ли наша вина в произошедшем.

— Мы с какого боку виноваты?

— Вдруг приступ был спровоцирован сильным испугом. Андрей не ожидал нас здесь увидеть, а тут ещё Марс, ты размахивала тесаком, как Соловей разбойник.

— Давай, вали с больной головы на здоровую. Я с тесаком, Марс, сникерс… Мы, между прочим, находились в своей квартире, и если ты не забыл, это он проник сюда незаконным путём. С нас — взятки гладки. Вырубай компьютер и не парься по этому поводу. Глеб, я серьёзно, не забивай себе голову. Сейчас подойдут ребята, и сходим к Андрею в больницу.

По дороге в больницу Алиса призналась, что тоже испытывает вину перед Андреем.

— Я не оправдываю его поступок, но мне его жалко чисто по-человечески.

— Какая ты у нас человечная, Алиска. А мне этого козла не жалко!

— Люсь.

— Да идите вы оба! Дим, скажи им. Бесит их благородство уже. Достали!

И они в два голоса начали обвинять меня и Алису в излишней мягкотелости.

— И йогурт с соком вы зря купили, — не унимался Димон. — Ещё давайте ему отдельный бокс в больнице выбьем. Я вообще туда идти не хочу, о чём с ним разговаривать? В несознанку уйдёт, за болезнь спрячется, скажет, что ничего не помнит.

— Да так и будет, — согласилась Люська. — Головка-то у него наверняка бо-бо после вчерашнего, Андрей этим воспользуется, не дурак, малость соображает.

— Люсь, нельзя так относиться к людям. Будь добрее.

— А я, что, злая? — Люська остановилась, с неприязнью посмотрев на Алиску.

— Не начинайте, идёмте, — поторопил их я.

— Нет, пусть договаривает, я злая, бесчувственная? А что мне прикажешь, ему в ножки кланяться?

— Люся, он болен.

— Желаю ему скорейшего выздоровления, но, в отличие от некоторых слишком уж чувствительных особ, не забываю, что он вор. А проникновение на чужую жилплощадь и воровство, дорогая Алиса, если ты не в курсе, преследуется по закону. Прочти на досуге уголовный кодекс. Пусть спасибо скажет, что мы полицию не вызвали, лежал бы он сейчас не на больничной койке, а на нарах в сизо каком-нибудь.

В больнице нам сообщили, что Андрей Крутилин помещён в двести первую палату на втором этаже, но в самой палате мы его не обнаружили. Чуть погодя узнали, что наш ночной гость сбежал через несколько часов после госпитализации.

— Вот это обломились, так обломились, — Димон стукнул кулаком по стене. — Не, ну приступ у него, допустим, был настоящий: судороги, пена изо рта, все дела — ладно, верим. А головокружение наверняка симулировал. Ему необходимо было уйти от нас, и он от нас ушёл.

— Точнее уехал на машине с мигалками, — съязвила Люська. — Ищи ветра в поле. Алис, теперь свой сок и йогурт можете с Глебом на пару съесть. Наш больной оказался очень даже здоровеньким, сидит сейчас где-нибудь ржёт над нами. Так и знала, что впросак попадём.

Димон развернулся и пошёл в палату.

— Дим, ты куда?

Он не ответил, толкнул дверь, и обратился к больным с вопросом об Андрее, главным образом интересовался, видел ли кто-нибудь, как тот сбегал из палаты. Три старика и средних лет мужчина замотали головами, а парень лет двадцати продолжал читать газету, делая вид, что не слышит Димона.

— Ты случайно ничего не видел ночью? — Димон подошёл к кровати парня, поставив на тумбочку пакет с йогуртом и соком.

— Может, видел, может, нет.

— А всё-таки? — Димка сел на край кровати.

— Тебе кто садиться разрешал? Самый резвый здесь? И сумку свою убери с тумбочки!

— Мне очень нужна информация.

— Свободен. Разговор закончен.

Из больницы мы зарулили в парк. Сели в тени на скамейке, Люська начала есть купленную по дороге шоколадку, Алиса ходила взад-вперёд, я смотрел на копошившуюся на газоне белку, Димон допивал апельсиновый сок. Настроение было не фонтан. Мы упустили важного свидетеля, единственного человека который мог дать ответы на интересующие вопросы. Он обвёл нас вокруг пальца, один — четверых. От ощущения собственной беспомощности, лично мне хотелось что-нибудь расколошматить. Потом Люська напомнила, что завтра должны прийти рабочие, с которыми придётся расплачиваться нам, и я оказался в полном ауте.

Вечером, расположившись в гостиной Дианы, мы за обе щеки уплетали Люськину жареную картошку с солёными огурчиками и купленными мною маринованными грибами. Димон дважды просил добавки, Алиса ела мало, берегла фигуру, стараясь после девяти не наедаться. Люське на фигуру было наплевать, поесть она любила, правда, парадокс, никогда не поправлялась. Наверное, потому, что просто не заморачивалась по этому поводу.