Ручная кладь (СИ)

Слово «сильная» вызвала у врача искреннее удивление. Она посмотрел на нее с выражением недоверия и переспросил?

– Очень сильная?

С детства она усвоила: болит сильно – означает потерю сознания. Поэтому она уточнила:

– Я теряла сознание от боли.

Врач снова посмотрел на нее подозрительно:

– Что, так болело?

– Нет, мне просто нечем заняться, поэтому я нарисовала в графическом редакторе дырку в кости и пришла к вам развлекаться, – ответила она, с вызовом глядя в глаза.

– Хорошо, давайте сделаем биопсию, – согласился врач и начал писать на бумажке назначения.

Биопсия назначена на девять утра, значит, нужно в восемь выйти из дома и в семь встать. Встать в семь была не проблема. Вернее не проблема проснуться, потому, что спать она все равно не могла. Нина встала и сделала несколько шагов, но в глазах потемнело и, схватившись за дверной косяк, она очнулась на полу. Она ощупала голову. «Цела – это уже неплохо» – мелькнула мысль, и она сделала еще одну попытку подняться. Вторая попытка тоже оказалась неудачной. Она вернулась на кровать и задумалась о том, как попасть в клинику. Вести машину она не могла, а сын еще не имел прав. Вызвать скорую? Но повезут ли они ее туда, куда ей нужно? Такси? Сможет ли она сидеть? Позвонить знакомым? Эта мысль вогнала ее в тоску. Ее ухажер, узнав о возможной злокачественной опухоли, перестал сначала приезжать, а потом и звонить. Когда она поинтересовалась, сможет ли он отвезти ее в больницу. Он спросил: «кто я тебе?». Она не ощутила боли, просто почувствовала, как похолодели пальцы, и воздух с трудом проходил сквозь сжавшиеся бронхи. Она не обиделась, просто это получилось очень некстати. Наверное, ехать придется на метро. Осознавая риск поездки в одиночку, она разбудила сына, и они двинулись в путь. В метро она снова потеряла сознание и пришедшая на помощь женщина-диспетчер вызвала милицию, которая проверила у Нины документы. Документы оказались в порядке, Нина собрала остатки силы воли, встала, и они доехали до клиники. Теперь она лежала в коридоре на кушетке, положив под голову куртку, такую же зеленую, как она сама и ждала врача. Она не следила за временем. Сознание периодически покидало ее, потом возвращалось. По коридору ходили люди в белых халатах, равнодушно глядя, на еле живую женщину, лежащую на скамейке.

Наконец ее взяли на биопсию. Она надеялась, что после станет легче, так и произошло. Боль затаилась.

Лишенный прессинга боли, разум снова обратился за помощью к доктору Гуглу, который сложив входные параметры, намекнул на костномозговую форму лейкоза.

Заболевание было очень редкое, один случай на миллион. Она смотрела на людей вокруг себя и задавала один и тот же вопрос: «почему я?». Вокруг столько тех, кому жизнь была совершенно не нужна. Алкоголики, добровольно пропивающие свое здоровье, бессмысленно рискующие своей жизнью мотоциклисты, обкурившиеся травы подростки. «Почему мой умный, красивый и трудолюбивый ребенок, должен остаться сиротой?»

Если бы она только могла украсть жизнь у тех, кто ею не дорожил, разве она бы задумалась хотя бы на секунду? Но ничего нельзя было сделать, только смириться с неизбежностью и ждать приговора гистологов. Они тянули с ответом. Поняв, что сумасшедшая пациентка от него не отстанет, врач отправил ее в отделение патанатомии.

Нина долго блуждала по территории, пока не нашла затерявшийся в густой зелени маленький двухэтажный домик. Невольно в голове всплыли запомнившиеся еще с детства строки из книжки: «казалось, здесь бы могла гулять красная шапочка, но это морг, сюда возят трупы». Морг, правда, не работал, вход в него завален мусором, но это не меняло общего антуража. Мрачный пейзаж напомнил о том, что жизнь подошла к финишной черте, и ей мучительно захотелось выжить. Она подумала, что если есть хотя бы один шанс на миллион, она обязательно должна его заполучить. Снова в памяти всплыло не созданное, не покоренное, не выученное, и этот огромный мир, с его неразгаданными тайнами и неизведанными далями показался таким желанным. Она вдохнула настолько глубоко, насколько позволили легкие, и взлетела на второй этаж в патологоанатомическое отделение.

Длинный коридор с ободранным линолеумом на полу, облупившиеся синие стены, множество комнат. Она даже не знала толком к кому ей нужно. Нина быстро пробежала по коридору до конца и заглянула в приоткрытую дверь.

За компьютером сидит немолодой человек, на мониторе видна абстрактная картинка, которую Нина принимает за гистологическую. Она заходит в комнату, и здоровается.

Патанатом с интересом разглядывает сначала Нину, затем снимки. Короткая дуэль взглядов. Словно бантик на веревочке звучат его слова:

– Понимаете, я могу сейчас написать вам «киста», у меня есть для этого все основания, но – он делает паузу и мнется.

Она же умная, она все понимает. Она говорила с доктором Гуглом, и тот сказал, что кисты бывают у детей и подростков.

– Это хронический лимфолейкоз, – говорит Нина, то ли, утверждая, то ли спрашивая.