Руда

— С Андреем ли он, хозяин-то твой?.. Эх, Липушка, животина бессловесная! Самое-то главное и не мажешь рассказать.

Воткнул топор и пошел на прибрежный утес, откуда дальше видно. Липка опять умчалась вперед, стрелой летит по кручам, всё меньше и меньше делается… Вот, верно, повстречала: что за человек там, — еще не различить отсюда, но по тому, как подпрыгивает на месте белое пятнышко, понятно — ласкается. Пошли… Кажется, один человек… Ну да, — один. Не удалось, значит, Андрея выручить!..

Кузя пришел один.

— Что, охотник? Опять сорвалось? — горестно вскрикнул Егор.

— Пошто сорвалось? Нет. Всё ладно. — Кузя, пытаясь улыбнуться, показал белейшие зубы и сощурил глаза.

— Где же Андрей Трифоныч?

— Не так чтоб далеко… Речка Калья есть… — Кузя махнул рукой в ту сторону, откуда пришел. — Там он остался.

— Итти не может? — опять встревожился Егор. — Болен, что ли?

— Не… Сперва-то, верно, хворый был, дух запирало, всё за грудь хватался. А потом оздоровел, шел, как слона.[78] Только камни выламывал, да еще вот… ну, песок перемывал на дерне пошто-то.

— А-а!.. — Егор расхохотался. — Вон чего! Неуемная душа! Природный искатель Андрей Трифоныч. Как на волю попал, так опять за свое. И на Калье из-за того задержался?

— Ага, моет.

— До дому, до жены малость не дошел, поиском занялся! Скажи кому — не поверят. Знаю, знаю, за что он зацепился… Ну, и то ладно! Молодец же ты, Кузя!

— Брусок мне надо, — оглядевшись по сторонам, сказал охотник. — Там он? В избе?

И стал смущенно объяснять:

— Нож затупился… Он моим ножом дерн резал. Во, гляди, совсем тупой стал.

Кузя даже показал на бревне, какой тупой стал нож. Нож резал, как бритва. Но Кузя всё-таки пошел в избу за бруском.

Вышел через минуту — просиявший, успокоенный: ему только и надо было увидеть Лизу. Обхватив обеими руками льнувшую к хозяину Липку, Кузя таскал собаку по траве — изображал медведя…

— Лизавета! — заорал Егор. — Вставай, пеки пироги!

Вышла ясноглазая Лиза, обрадовалась Кузе, про Андрея ничего не спросила.

— Да ты понимаешь, кто сегодня придет? — добивался Егор. — Андрей твой придет!

Лиза весело смеется: она любит хорошие новости. Она испечет пирог с груздями и с соленой лосятиной.

— А ну тебя! Добрая жена уж напричиталась бы вдосталь, а она зубы скалит, — будто ей каждый день такое счастье… Кузя, ты куда засобирался?

— Надо же Андрея Трифоныча довести.

— Зачем тогда приходить было? Сам ты слона хорошая! За Андреем я схожу. Отдыхай.

— Не найдешь, Егор.

— Калью я знаю, бывал. А найти Липка поможет. Айда, Липушка, — бери Кузин след и веди.

По-мансийски «каль» — «береза». Выходит: Калья — Березовая речка. И верно, березы тут много, но еще больше ивы, и живут тут водяные звери бобры, которые кормятся ивовой корой. Кальинское бобровое стадо считается у охотников манси заповедным. Бобры непуганные, и Егор не раз видал их за работой.

Слышно, как падает вода с бобровой плотины. После дождей воды в речке много, вода идет и с лотка и прямо через край. Хитроумные звери! — какую постройку возвели. Плотина им нужна, чтобы по глубокой воде сплавлять ивовые сучья от «порубки» к жилищам, чтобы вода покрывала нижние входы в норы. Запасы еды они держат под водой, — чтобы всегда были свежие ветки. Но почему они не расширили лоток-водослив? Они, говорят, умеют это делать.

Вот и бобровая «порубка»; на ней белеют свежие пеньки, лежат стволы, очищенные от сучьев, «распиленные» острыми зубами на части.

На воде и на берегу сегодня не видно ни одного бобра, не слышно шлепанья их широких хвостов. Липка вопросительно оглядывается на Егора.

— Это их Андрей, поди, распугал, — объяснил ей Егор. — Значит, близко он где-нибудь. Ищи Андрея, Липка!

Собака повела дальше, еще выше по течению Кальи. За протокой на песчаном бугре Егор увидел Андрея, — рудоискатель вытрясал дернины на хорошо знакомое Егору промывочное устройство. Изменился Андрей Трифоныч, сильно изменился! Постарел и подсох. Какой раньше богатырь был!.. Согнулся в спине, совсем белый стал… Сила-то, видать, еще осталась: вон как дернины кидает!

— Знаю, что ты ищешь, Андрей Трифоныч! — заговорил вместо приветствия Егор, подходя к Дробинину.

Рудоискатель быстро обернулся, выпрямился, приложил ладонь к уху. Он был заметно смущен неожиданным приходом Егора, которого, однако, узнал сразу:

— Никак Егор?.. А я тут пробу делаю. Смотрю, нет ли чего доброго в ваших местах. Железнячок должен быть подходящий…

— Да чего уж! Золото намываешь? Так ведь?

Дробинин строго посмотрел на Егора и промолчал.

— Я твой ученик, Андрей Трифоныч, твой, можно сказать, крестник. Смывкой ни одну руду не ищут, — только самородное золото да еще самоцветы.

— Врешь, оловянную руду тоже можно из песка мыть.

— Не знал. Оловянной я и в глаза еще не видывал.

— Ну, а… Ну, а золото?.. Находил?

— Два раза.

— Не в руде? Песошное?

— Да.

Дробинин задумался. Потом спросил подозрительно:

— Случаем, поди, натыкался?

— Конечно, первый раз случай помог. А как стал с ковшом ходить, — глаз наметался. Различаю всё-таки пески. Вот этот не стал бы мыть.

Он показал на работу Дробинина. Рудоискатель сердито качнул кустиками седых бровей.