Рудобельская республика

Она исчезла в дверях кладовки, следом за ней потопал и старик. Слышно было, как они о чем-то говорили по-еврейски. Через несколько минут Роза вынесла стопку тонких листков, отпечатанных на русском и немецком языках.

— Прячьте за пазуху, — шепнула она.

Старик поставил на прилавок две небольшие пачки книг, перевязанные шпагатом. Сверху лежал «Новый завет».

— Дома пролистайте каждую. Может, что найдете, — сказал старичок и протянул хлопцам маленькую влажную руку, пожелал им счастливой дороги, сел в свой уголок и начал «нюхать» пожелтевшие страницы толстой книги.

— Выходите по одному и в разные стороны, — посоветовала Роза.

— А этот немец, часом, не следит за нами? — спросил Александр.

— Не бойтесь. Это наш немец, — успокоила Роза.

6

Оккупанты заняли Жлобин, Рогачев, Шклов, Могилев, захватили сотни местечек и тысячи деревень от Немана до Днепра. Немцы хозяйничали в Минске и Борисове, Осиповичах и Бобруйске, Полоцке и Мозыре. В Орше у кайзеровских вояк хватило сил занять только товарную станцию, а пассажирский вокзал остался советским. На нем пламенел красный флаг, на перроне дежурили красногвардейцы и чекисты, дежурные принимали поезда из Москвы и Смоленска и отправляли их назад в красную столицу.

Из зеленого вагона вместе с толпой солдат и сестер милосердия, крестьян и мешочников вышел невысокий худощавый мужчина в короткой черной поддевке, потертой кепке и в добротных юфтовых сапогах. Он свернул в пустой грязный переулок. На завалинке дома с синими ставнями прятала под крылья маленьких желтых цыплят большая курица. На заборе сохло несколько горлачей, на окне ярко цвел густой «огонек». Мужчина смело ступил во двор, будто бывал здесь не раз, открыл двери и очутился в чистой, светлой комнате. На гвозде висела видавшая виды кожанка и хромовая фуражка с красной звездой. Откинув матерчатую занавеску, из-за перегородки вышел молодой чернявый мужчина с мешками под глазами. На нем была расстегнутая гимнастерка, галифе с кожаными леями и дырявые носки на ногах. Видно, он только что задремал и сразу же проснулся, как звякнула щеколда.

— Мне начальника пограничной Чека, товарища Ревина, — спросил пришелец.

— Сразу подавай ему начальника. А рядовые вам не требуются? — буркнул в ответ хозяин. — Ну, я Ревин. Что дальше?

— Тут все написано. — Человек протянул синий пакет.

Ревин его разорвал аккуратно, достал отпечатанную на машинке бумагу, прочитал, положил пакет в карман гимнастерки и заговорил вежливо и приветливо:

— Раздевайтесь, садитесь, товарищ Серебряков, я сию минуту.

Он исчез за ширмой. Послышалось, как стукнули о пол каблуки, звякнула пряжка. Через несколько минут Ревин появился причесанный, туго затянутый ремнем, в начищенных сапогах.

— Значит, так, — сказал он, словно продолжая давно начатый разговор, — необходимые документы для вас есть. Запомните, Петр Михайлович. Теперь вы — Павел Михайлович Балашов, слесарь чугунолитейного завода пана Витушевского, мещанин города Бобруйска.

— Добре, что хоть батьки одинаково звались, а к остальному привыкну. Бобруйск знаю хорошо, больше года прослужил там в автомобильной роте.

— Товарищ Кнорин лишь бы кого не пошлет. И правильно, что ему поручили организацию партийного подполья на оккупированной территории. Он-то хорошо понимает, что одних немцев надо бить пулей, а других — словом. Старым солдатам надоело воевать и таскаться по свету, они рвутся к своим семьям, хотят быстрее вернуться к станку или плугу. Многие сочувствуют нам и стараются не замечать, когда отправляем своих людей, посылаем литературу, а порой и оружие. На таких немцев у подпольщика должен быть особый нюх. А гад встретится — никакой ему пощады! Все это вам, конечно, говорили в Смоленске?

— С обстановкой познакомили, нужные в Бобруйске адреса помню. Только бы добраться туда. Надеюсь на вашу помощь.

— Билет до Бобруйска достанем. А перейти на ту сторону — раз плюнуть. Может, правда, и прицепится какой-нибудь солдат, начнет «цурюкать», а ты ему десяток марок в зубы — сразу замолчит. Тут недавно мы отправляли в Бобруйск «Правду», «Звязду»[19], пачки листовок, «Rote Fahne», специально отпечатанную в Смоленске. Сверху, понятно, все прикрыто ситцем, платками, таранкой, пачками табаку. Сдает этот «товар» товарищ Котлович в багаж, а таможеннику что-то тюкнуло в голову — пристал: открывай корзины, и все тут. А что значит открыть корзины? Завалить все дело и самому пойти под полевой суд. Выручила николаевская золотая пятерка — сунул ее Котлович таможеннику, тот и размяк. Приказал солдатам погрузить багаж в вагон. Вам как раз и придется ехать с товарищем Котловичем. К вечеру он будет тут. Везет новый «товар». Запомните, фамилия его Антонов. Антонов Иван Тихонович. За ним как за каменной стеной: немного болтает по-немецки, нюх на опасность, как у породистой гончей, в любую щель пролезет. Он вас свяжет с бобруйскими товарищами. А теперь рассказывайте, что там нового в Москве и Смоленске.