Рудольф Абель перед американским судом

О чем думали эти люди? Может быть, надеялись, что в таком виде им скорее удастся морально сломить своего противника. Или просто не могли отказать себе в сомнительном удовольствии поиздеваться над попавшим к ним в руки советским офицером? Они не добились ни того, ни другого. Абель держался спокойно и с холодным достоинством.

Вопросы сыпались один за другим. Затем Абелю разрешили одеться и один из эфбееровцев, кажется, Бласко, заявил:

— Полковник, мы получили точную информацию о вашей причастности к советской разведке. Мы хотим, чтобы вы сотрудничали с нами. Если вы откажетесь, то будете арестованы, прежде чем выйдете из этой комнаты.

— Мы давно следим за вами и знаем всех ваших агентов, — добавил другой.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — отвечал Абель.

Примерно полчаса сотрудники ФБР уговаривали его согласиться на сотрудничество, На все уговоры и угрозы он отвечал лаконичным и твердым отказом. «Я имел право не разговаривать с ними, да и не желал разговаривать», — писал впоследствии Абель в своих письменных показаниях (аффидевите), представленных им в суд.

Тогда сотрудники ФБР отступили на второй план. В комнате появились новые действующие лица, ожидавшие своей очереди в коридоре. Это были сотрудники службы иммиграции и натурализации: Роберт Э. Шёнен бергер, Леннокс Канцлер и Эдвард Д. Фарли. Абелю был предъявлен ордер на арест как иностранцу, нелегально въехавшему в США и не зарегистрированному в службе иммиграции. Начался обыск.

Положение для Абеля сложилось критическое. Дело в том, что этой ночью у него состоялся сеанс радиосвязи с Центром. На прикроватном столике стоял коротковолновый приемник «Холмкрафтер». Антенна от него поднималась на стену, пересекала потолок, уходила в ванную и оттуда выходила в окно. Сам по себе приемник еще ни о чем не говорил, но в комнате на этот раз находились условия связи, шифровальные принадлежности и некоторые другие вещи, хранившиеся обычно в специальном потайном месте.

С большим трудом Абелю удалось улучить момент и спустить в унитаз свой шифр и принятую в ту ночь радиограмму, но многие другие вещи, изобличавшие его как разведчика, попали в руки ФБР.

С первых же слов сотрудников ФБР, называвших его «полковником», Абелю стали ясны причины провала. Его предал Рейно Хейханнен, Только он знал о том, что Абель — кадровый советский разведчик и его воинское звание.

Стремясь показать свою «осведомленность», сотрудники ФБР сами выдали свой источник. «Жалкая тварь, — подумал Абель, — спился и стал легкой добычей американской контрразведки».

Абель понимал, что предательство Хейханнена, который теперь, конечно, будет свидетельствовать против него, еще более осложняет положение. Но вместе с тем знание, откуда произошел провал, действовало и успокаивающе. Абель знал, что именно может показать Хейханнен, а это намного лучше, чем теряться в догадках. Неопределенность в таких случаях хуже всего.

«Все ясно! Одна фаза моей работы кончилась, началась другая», — подумал Абель. И с этой минуты все его мысли, вся воля были направлены на то, как лучше справиться с задачами, возникающими перед ним в этой другой, незнакомой ему фазе.

Обыск длился примерно час. Перерыли и перевернули все в номере. Затем надели на Абеля наручники, забрали упакованные чемоданы и через заднюю дверь вывели его из отеля и усадили в ожидавший автомобиль.

Пунктуальный Абель даже в таком печальном положении не забыл расплатиться за гостиницу. Он попросил сделать это за его счет одного из сотрудников ФБР.

— Ах, мистер Коллинз, мистер Коллинз! Кто бы мог подумать, — бормотал портье, глядя, как полдюжины агентов уводят скованного Абеля.

Впоследствии репортеры проинтервьюировали управляющего отеля «Латам». С точки зрения обслуживающего персонала Коллинз был хорошим жильцом — спокойным, скромным и нетребовательным. Фактически никто и не знал, когда он у себя, а когда отсутствует. «В этом, безусловно, проявилась сильная сторона Рудольфа, — пишет Донован, — он всегда был лишь неприметным лицом в толпе — фамилией в регистрационной книге отеля, молчаливой фигурой в массе людей, влачащих жизнь без жалоб, ненавязчивых и безвестных».

Уже в машине, в окружении охранников, Абелю удалось избавиться еще от одной серьезной улики. В зажиме для галстука у него был спрятан кусок тонкой пленки с докладом по важному вопросу. Он стал поправлять галстук в надежде избавиться от волновавшего его зажима, но один из сопровождавших его сотрудников иммиграционной службы выхватил у него зажим и начал внимательно осматривать. Случайно ему удалось открыть тайничок, но пленка при этом незаметно выпала. Ничего не обнаружив, сотрудник вернул «поврежденный» зажим Абелю.

— Вы слишком подозрительны, — заметил повеселевший Абель.

Машина остановилась у дома № 70 по Колумбус- авеню. Там, в Главном управлении иммиграционной службы, Абеля сфотографировали и сняли отпечатки пальцев.