Рудольф Нуреев. Я умру полубогом!

Поразительные недальновидность и отсутствие чутья в отношении будущей звезды в той области искусства, к которому директор хореографического училища и сам педагог принадлежал всю свою жизнь! И не просто принадлежал: Валентин Шелков так же в свое время учился у Александра Ивановича Пушкина. Выпустившись из его класса в 1933 году, он сначала недолго танцевал в балетной труппе Ленинградского малого театра оперы и балета, затем перевелся в Свердловский театр, где прослужил семнадцать лет, после чего возглавил Свердловское хореографическое училище. В 1951-м судьба вновь вернула его преподавателем в Ленинград и определила руководить одним из главных балетных училищ страны.

— Он начальник, а не педагог, — проницательно говорил Рудольф друзьям по училищу.

В случае с нерадивым учеником по фамилии Нуреев директора училища Шелкова ожидал настоящий сюрприз: тезка великого русского поэта стал для Рудольфа больше чем простым учителем. На какое-то время он заменил ему отца — такого, которого он всегда хотел иметь в своих мечтах: понимающего наставника и друга. И главное, этот наставник и друг умел учить, не ущемляя личность! Он никогда не пытался переделывать своих учеников по своему образу и подобию, предоставляя им право развиваться самостоятельно.

«Это человек, способный глубоко постичь характер каждого ученика, продумать для каждого индивидуальную, интересную комбинацию па, чтобы пробудить у учащегося интерес к работе. Он всегда старался лучше использовать преимущества каждого из нас и не подчеркивать наши недостатки. Он не пытался переделывать индивидуальность каждого, но наоборот, относился к ней бережно, так, чтобы мы могли вносить в свой танец некоторую индивидуальную окраску как отражение своей внутренней жизни. В конце концов, ведь именно индивидуальность танцовщика придает жизнь и великолепие классическому балету Я полагаю, такое преподавание балета в России и скрупулезно разработанные программы являются главным основанием, почему наш балет прочно стоит на таком высоком уровне»[11].

* * *

Исполнилась и еще одна давняя мечта Рудольфа: он стал учиться игре на фортепиано. Ходил по многим театрам и музеям, коллекционировал пластинки, изучал западную хореографию по иностранным журналам, которые доставал неведомо каким путем.

«Он впитывал все как губка», — впоследствии скажут друзья. Эту «губку», как оказалось, можно было насыщать бесконечно…

В конце первого года пребывания в Ленинграде у Рудольфа вошло в привычку каждый день заглядывать в ближайший музыкальный магазин, расположенный около Казанского собора, чтобы купить себе ноты. Если мог, он сам проигрывал их, а порой уговаривал сыграть кого-нибудь в училище. Его путь к музыке начинался постепенно с тех произведений, которые теснее были связаны с балетом: Чайковский, Шопен… Затем открыл для себя Моцарта, Шумана, Бетховена, Баха. И только значительно позднее более современных композиторов — Рахманинова, Прокофьева, Дебюсси…

Музыкальным магазином у Казанского собора с большим выбором пластинок и нот заведовала средних лет женщина, которая скоро привыкла к каждодневным визитам скромно одетого юноши с оригинальной внешностью. И ожидала их. Постепенно эта дружба становилась все теснее. «В этом было своего рода материнское чувство», — скажет Рудольф позднее. Елизавета Михайловна Пажи, именно так ее звали, искренне огорчалась, когда Нуреев не мог прийти в магазин. Иногда она просила музыкантов, которые тоже бывали здесь, сыграть что-нибудь для Рудика из его любимых композиторов, а когда магазин оказывался пуст и она сама была свободна, то садилась за рояль и играла для Нуреева. Так у Рудольфа появился еще один интересный и верный друг. Рудик часто задерживался до закрытия магазина и, провожая Елизавету Михайловну до трамвая или автобуса, нес сумку с ее вещами.

Елизавета Михайловна и ее муж, Вениамин Михайлович Пажи, были бездетны. Совершенно естественно, что, познакомившись с искренним юношей, они изливали на него свою неистраченную родительскую любовь и всячески стремились ему помочь.

Именно тогда, в середине 1950-х, у юного танцовщика появились и другие настоящие друзья. Речь пойдет о близнецах Любе и Леониде Романковых.