Рудольф Нуреев

Именно Англия подарила миру «Битлз» и Джимми Хендрикса, актрису Джин Шримптон и худенькую как тростинка манекенщицу Твигги, демонстрировавшую обтягивающие водолазки и мини-юбки от Мэри Куант. Белые гольфы, платья-сарафаны, клетчатые костюмы, мальчишеские стрижки и накладные ресницы – все это приходило на смену устаревшему и такому буржуазному стилю нью-люк, предложенному Кристианом Диором.

Сердцем свингующего Лондона были улицы в Сохо – Кингз-роуд и Карнаби-стрит. Сутки напролет там было оживленно и весело, играла музыка и светились витрины бутиков, где можно было не просто сделать покупку, но и отвлечься от ежедневной рутины.

Молодые люди носили банданы, яркие рубашки с большими острыми воротниками, обтягивающие брюки-клеш и крупные блестящие украшения.

Увы, оптимизм шестидесятых быстро пошел на спад: молодежь того периода потребляла слишком много психотропных веществ, а в прессе регулярно появлялись известия о смерти звезд от передозировки.

Конечно, Лондон ошеломил Нуреева! И хотя его искусство было далеко не массовым, но он тоже стал частью свингующего Лондона. Он полюбил этот город, и когда заработки позволили, купил там скромную квартиру, состоявшую из маленькой кухни, которой Нуреев вряд ли пользовался, ванной с душем и одной жилой комнаты, в которой из мебели была лишь вечно разобранная кровать. Рядом на стуле стоял телефон: каждую неделю Рудольф звонил матери. Оба знали, что их разговоры прослушиваются, но то была единственная ниточка, которая связывала Рудольфа с семьей.

Много позднее, разбогатев, Нуреев купил в Лондоне свой первый особняк, в Кенсингтоне, просторный и холодный. Теперь на этом доме по адресу Виктория-роуд, 27 установлена мемориальная синяя табличка.

Еще Нуреев полюбил моду и сам стал ее законодателем. Он элегантно одевался, заказывая костюмы у самых известных модельеров, а с одним из них, Ивом Сен-Лораном, молва даже приписывала ему роман. Нуреев не подтверждал, но и не опровергал слухи. Он обожал становиться притчей во языцех и намеренно шокировал публику. Его одежда тоже была яркой, вызывающей: высокие сапоги до самых бедер, длинный кожаный плащ, пиджак из змеиной кожи, неизменные шарфики и броские кепи, шляпы, панамы…

В 1962 году в Лондоне Нуреев написал «Автобиографию» – странное занятия для совсем еще молодого человека: ему только исполнилось 24 года.

Позднее биографы всерьез задумаются, чем объяснить такой поступок – только ли чрезмерно раздутым самомнением? Конечно нет! То был очень сложный период для Нуреева: он только еще привыкал к жизни на Западе, порой даже сомневаясь, правильно ли поступил тогда в аэропорту Ле Бурже. И по сути, эта небольшая по объему «Автобиография» служила – нет, не оправданием, но объяснением сделанного им выбора. Нуреев подробно описывал свое детство, юность, обучение, чтобы подвести итог: его «прыжок к свободе» был закономерен.

Конечно, Нуреев писал биографию не сам! Облекать мысли в слова ему помогал балетный критик Найджел Гослинг, писавший под псевдонимом Александр Бланд. Он вместе с супругой взял Нуреева, как говорится, «под крылышко» и заботливо его опекал.

В совместно ими созданной «Автобиографии», как ни странно, не было ничего скандального. Напротив, о своей жизни в СССР, о своей семье, даже об отце, с которым у него были сложные отношения, и тем более о своих учителях и творческих наставниках, даже о тех, с кем у него были «терки», Нуреев ни разу не отозвался плохо или уничижительно. Об Уфимском театре, а тем более о Кировском театре, о балетном училище, о Ленинграде он писал с восхищением. Возможно, в глубине души он тосковал по Родине.

Ковент-Гарден

Королевский театр в Ковент-Гардене ведет свою историю еще с 1720-х годов, когда на месте парка было построено его первое здание. Первый балет, «Пигмалион», с Марией Салле в главной партии, танцевавшей, вопреки традиции, без корсета, был поставлен в Ковент-Гардене в 1734 году.

В 1808 году здание театра уничтожил пожар, и его отстроили заново менее чем за год. В первой половине XIX века на сцене Ковент-Гардена чередовались оперы, балеты, драматические постановки с участием выдающихся трагиков Эдмунда Кина и Сары Сиддонс. Однако в 1856 году он во второй раз сгорел. Третий театр Ковент-Гарден, существующий до сих пор, был построен в 1857–1858 годах по проекту Эдуарда Мидлтона Барри и открылся в середине мая 1858 года постановкой оперы Мейербера «Гугеноты».