Рудольф Нуреев

Во время Первой мировой войны театр был реквизирован и использовался как склад; во время Второй мировой войны в здании театра был танцзал. Лишь в 1946 году в стены Ковент-Гардена вернулся балет: 20 февраля театр открылся «Спящей красавицей» Чайковского. Сами англичане считают свой национальный балет продолжением русских сезонов Дягилева. Интерес к балету в Британии в самом деле зародился со времени первых гастролей в Лондоне дягилевской труппы, состоявшей из артистов Мариинского театра. Даже сами англичанки, выступая у Дягилева, меняли свои имена на русские, так, Хильда Маннингс стала Лидией Соколовой. Положение изменилось в двадцатые годы, когда среди артистов Дягилева сверкнула Нинетт де Валуа – это был сценический псевдоним британки Идрис Стэннус. После окончания сценической карьеры в конце пятидесятых годов, руководствуясь приобретенным у Дягилева опытом, эта женщина фактически создала английский Королевский балет.

Очень жесткая по характеру, Нинет де Валуа взяла Нуреева под свою опеку, и он подчинился, покорился ей. Эти две необычайно талантливые и умные, умудренные жизнью женщины – Марго Фонтейн и Нинетт де Валуа – легко справлялись с одаренным, но таким сумасбродным мальчишкой, воспитав из него действительно гениального артиста.

«Западные артисты, как это ни грубо звучит, танцевали ногами, от бедер до стоп, верхняя часть тела в танце почти не участвовала. Когда пришел Нуреев, мы обнаружили, что он танцует всем телом», – говорила о Рудольфе Нинетт де Валуа [54]

И снова «Жизель»!

Первой совместной постановкой Фонтейн и Нуреева с Королевским балетом стала «Жизель». «Я еще раз ощутил, что работаю с человеком редкостного понимания», – радовался Нуреев. Премьера спектакля состоялась в Ковент-Гарден, это выступление имело феерический успех. Билеты были заранее распроданы по подписке, а накануне спектакля их перепродавали на черном рынке вчетверо дороже.

В отличие от советской, воспитанной на классово правильном Альберте, западная публика видела Альбертов самых разных – подлых, рассудочных, мужественных, влюбленных… Нуреев представил ей нового героя – легкомысленного мальчишку, увлеченного, не рассуждающего. Он потворствует своим желаниям, не задумываясь о последствиях – и лишь гибель Жизели заставляет его повзрослеть. Во втором акте он уже иной – потрясенный, почти сломленный. Но через страдание, соприкоснувшись со смертью, Альберт Нуреева приходил к возмужанию.

Фонтейн к моменту встречи с Нуреевым танцевала Жизель уже пятнадцать лет, и ей казалось, что она уже полностью исчерпала образ наивной крестьянской девушки. Но тут в ее игре появились новые оттенки. Когда Жизель, отняв измученного Альберта у виллис, баюкала его голову – в зале стояла гробовая тишина.

Когда Нуреев и Фонтейн вышли на поклон, их встретили невиданными овациями. Занавес поднимали 23 раза. Фонтейн вынула из своего букета алую розу и протянула ее Нурееву, тот благодарно упал перед ней на колени и покрыл ее руку поцелуями… Зал был в восторге, но сама Фонтейн потом запретила Нурееву повторять подобное. Она считала, что преклонение колен подчеркивает ее возраст.

«Чувственный пыл Нуреева стал идеальным контрастом выразительной чистоте Фонтейн, рождающейся из нетронутых запасов страсти и воздушной грации», – так описала их дуэт биограф Нуреева Диана Солуэй[55]. В танце Фонтейн появились страстность, женственность и воодушевление, чего, по мнению некоторых критиков, ей ранее не хватало. А танец Нуреева приобрел поэтичность и рафинированность, свойственные Фонтейн. Пара производила потрясающее впечатление на зрителей. Как говорил потом сам Нуреев, публика была захвачена их танцем потому, что они сами были захвачены своей работой.

Очень скоро из героя-однодневки Нуреев превратился в настоящую звезду. Публика воистину сходила с ума. Попасть на спектакль с участием дуэта Фонтейн – Нуреев было просто невозможно. По воспоминаниям одного из сотрудников концертного бюро, устраивавшего гастроли Королевского балета в Америке, это была настоящая истерия. Люди разбивали палатки возле здания «Метрополитен-опера»[56] и дежурили по трое суток, чтобы достать билеты.

Посмотреть на Нуреева приходили Грета Гарбо и Жаклин Кеннеди. Марлен Дитрих откровенно с ним флиртовала. Джон Персиваль, балетный критик Times, сказал о Фонтейн и Нурееве: «Партнерство, подобное этому, мы никогда не видели раньше и не увидим вновь… Уникальные и сверкающие таланты, каждый самостоятельно превосходен и очень отличен от другого, соединились вместе, чтобы создать еще более великое».