Рудольф Нуреев

Но Нуреев подошел к рампе и поднял руку, прося дирижера остановиться. Оркестр не прореагировал, и тогда он в гневе ушел со сцены. Парк отважно продолжила танцевать в одиночку. Она всеми силами пыталась скрыть, что происходит нечто экстраординарное. Выпустив за кулисами пар (говорят, он разбил очередную вазу), Нуреев все же вернулся на сцену.

А вот когда он танцевал с Натальей Макаровой, все кончилось куда хуже! Что точно произошло, не знает никто. То ли Нуреев Макарову ударил, то ли подставил ей подножку, то ли просто не выполнил поддержку, но в середине адажио Одетты и Зигфрида Макарова вдруг упала, проехавшись животом по сцене.

– Я больше никогда и ни за что не буду танцевать с этим человеком! – заявила она после спектакля.

Несколько лет ей удавалось избегать общения с Нуреевым, но потом все же они встретились в постановке Ролана Пети «Собор Парижской Богоматери». Билеты были раскуплены очень быстро: балетоманы жаждали увидеть, кто кого ударит на этот раз, однако выступление прошло без происшествий.

Другой неприятной чертой Нуреева была выраженная скупость. За выступления он запрашивал баснословные гонорары, но при этом никогда не носил карманных денег: везде, и в ресторанах, и в магазинах за него платили друзья. А еще он был крайне требователен к качеству пищи и отсылал блюда назад, если они казались ему недостаточно хорошо приготовленными. Он искренне считал, что это огромная честь: обслуживать Нуреева, платить за него…

Вспоминают, что как-то он с партнершей и антрепренером подъехал к театру на такси. Женщины вышли, и балерина попросила Нуреева расплатиться – сумма была невелика. Он отказался, объявив, что это дело антрепренера:

– Она получает с нас прибыль – так пусть и платит!

Партнеры не по сцене

По собственному признанию Нуреева, любил по-настоящему он только Эрика Бруна. После расставания с ним он мог увлекаться, мог даже влюбляться, но чувства эти не были глубокими. На вопрос почему, Рудольф как-то ответил: «Потому что я слишком люблю Эрика… Даже досадно!».

Американец Уоллас Бин Поттс повстречался с Нуреевым в 1969 году. Парню шел двадцать первый год, он был студентом-физиком, но мечтал стать кинематографистом.

Поттс был высоким, спортивным, скромным и хорошо воспитанным. Рудольф пригласил его сначала в Метрополитен-оперу на свое выступление, а потом в течение семи лет Уоллас Поттс следовал за Нуреевым по всему миру. Позднее Уоллас признавался, что испытывал к Рудольфу сильное чувство.

Как будущий режиссер, Поттс был счастлив сопровождать Нуреева и снимать о нем фильмы. Во время съемок фильма-балета «Дон Кихот» Поттс выступил в качестве первого помощника режиссера, а позднее сотрудничал и с другими видными режиссерами. Общие знакомые вспоминали, что он привнес в жизнь Нуреева некоторую стабильность и оказывал на него успокаивающее влияние.

Хотя Поттс все же в итоге ушел от Нуреева, признав того невыносимым, он сохранил к Рудольфу большое уважение. Отснятые документальные кадры о его жизни Поттс передал в английский Фонд Рудольфа Нуреева. Также он собирал все другие известные фильмы и видео о Нурееве. Результатом стал исчерпывающий отчет о жизни и работе танцовщика.

Через два года после разрыва с Поттсом Рудольф повстречал еще одного молодого американца – Роберта Трейси, танцовщика из труппы Джорджа Баланчина, кудрявого красавца, причем довольно талантливого. Их отношения продолжались четырнадцать лет, и это несмотря на то что Нуреев верности не хранил. Он поселил Трейси в своей квартире в особняке «Дакота» напротив Центрального парка. Роберт жил в этой квартире вплоть до смерти Нуреева и считал себя членом его семьи. К сожалению, счастья это ему не принесло: Нуреев сделал из него род прислуги, да к тому же заразил своего партнера СПИДом. Трейси поставили страшный диагноз всего лишь год спустя после Нуреева. Их отношения не были никак оформлены, хотя с конца восьмидесятых в некоторых странах появилось понятие «домашнее партнерство», а в 1989 году в Дании был заключен первый однополый брак. Эпидемия СПИДа заставила людей понять, что, какой бы ни была ориентация, моногамность предпочтительнее сексуальной распущенности.

Призванием Роберта Трейси стала литературная и издательская деятельность: его первая книга о балеринах Джорджа Баланчина была названа лучшей книгой года, посвященной балету. За ней последовала биография Марты Грэм. Трейси работал и как редактор, готовил к изданию мемуары видных хореографов и танцовщиков.

К сожалению, на лечение от СПИДа его заработков не хватало. После смерти Нуреева трастовый фонд выделил Трейси 600 тысяч долларов с условием, чтобы он не распространялся о своих отношениях с Рудольфом. Адвокаты фонда боялись, что, узнав о выплате, объявятся и другие претенденты на компенсации. Трейси провел остаток жизни, борясь за права больных СПИДом, и лишь когда он умер, «Нью-Йорк таймс» опубликовала большую статью о нем и о Нурееве.

Последний пылкий роман Нуреева послужил поводом для его изгнания из Парижской оперы.