Рудольф Нуреев

Другим он объяснял, что, мол, Франсуа на самом деле всем довольна, и она не рабыня, потому что раб делает что-то без удовольствия, а здесь взаимный обмен: ты – мне, я – тебе.

Может быть, в силу такого отношения к женщинам Рудольф так и никогда не женился – хотя бы ради рождения наследников. Хотя на подобный шаг часто шли состоятельные люди нетрадиционной ориентации. Некоторые заключали союз с женщинами, уже имеющими детей, и усыновляли их. В английском языке даже появилось выражение «лавандовый брак», как определение подобного сожительства. И если «лавандовый брак» был основан на взаимном уважении, то часто он оказывался счастливым. Но Нуреев этого не сделал.

Он вообще не хотел иметь детей. По крайней мере, именно это он утверждал во всеуслышание. Хорохорясь, он заявлял журналистам: «Танец – моя жена, моя любовь, мой дом…», но как-то в беседе с Михаилом Барышниковым, счастливым отцом четверых детей, признался, что сожалеет об отсутствии наследников у него самого. Откровенничая с Паоло Бартолуцци, своим партнером по балету «Песни странствующего подмастерья», Нуреев признался, что ему недостает семьи. Он говорил о том, что завидовал своему массажисту Луиджи Пиньотти, когда обедал у него дома в Милане, в окружении большой и дружной семьи Пиньотти. Иногда признавался своему ученику Шарлю Жюду, счастливо женатому, в том, что тоже хотел бы иметь ребенка.

Были ли эти жалобы правдой или просто рисовкой – сказать трудно. Ведь его преданная секретарша Франсуа Дус предлагала ему родить ребенка, даже не требуя заключить брак, но Нуреев отказывался категорически. Он возмечтал, чтобы дитя родила ему Настасья Кински, но в том случае категорический отказ последовал от женщины.

Одиночество – вот что стало главной трагедией жизни великого танцовщика. И он сам был виноват в этом. В жизни Нуреева было много людей, готовых его любить, но каждый раз его дурной нрав сводил отношения на нет.

Страдая от отсутствия рядом живой души, Рудольф заменял личное общение длинными телефонными разговорами. «До него было не дозвониться: он говорил часами, – вспоминал Ролан Пети. – Говорил со всеми подряд – с коллегами, сумасшедшими фанатами и просто случайными знакомыми. Казалось, телефон был для него неким священным атрибутом, ящиком чудес, издававшим звуки внешнего мира, которые создавали иллюзию присутствия другого человека. Он буквально хватался за каждый звонок и тянул разговор как можно дольше»[91].

Есть много и других упоминаний о том, что великий танцовщик страдал от одиночества. С годами все труднее становилось это скрывать. Балерина Виолетта Верди вспоминала, как он однажды посетовал: «Я так одинок, что люди даже не могут этого представить…»[92]

К концу жизни он стал откровеннее и в интервью. «Мы всегда одиноки, несмотря на дружбу и встречи; двенадцать лет, проведенные в Лондоне, были пустыней одиночества», – поделился он с читателями французской газеты «Монд»[93].

Но менять что-то было уже поздно, так как сексуальная неразборчивость Рудольфа Нуреева в конце концов привела к закономерному финалу: он одним из первых заразился «чумой XX века» – СПИДом, неизлечимой смертельной болезнью.

Глава восьмая. Конец

СПИД

Первая научная статья о СПИДе была опубликована в 1981 году. По мнению лечащих врачей, Рудольф Нуреев к тому времени уже около двух лет был болен этой страшной болезнью, хотя сам ни о чем не подозревал.

После сорокалетия у него начали появляться проблемы на сцене – танец уже давался ему с большим напряжением. Нуреев жил в бешеном ритме. Днем спектакль в Париже, наутро – репетиция в Лондоне, через день – представление в Монреале, через пару дней – гастроли в Токио. Оттуда – в Буэнос-Айрес, затем турне по Австралии, прерванное телевизионной съемкой в Нью-Йорке. Спал по 4–5 часов, где придется: в машине, в самолете. Так он жил не год или два, а десятилетия. Долгое время его организм выдерживал нагрузки, но в начале восьмидесятых, когда ему уже перевалило за сорок, все изменилось. Сказывались многочисленные прошлые травмы, он стал часто простужаться, и, казалось бы, невинное недомогание могло вдруг обернуться пневмонией. Он сильно похудел без видимых причин, часто просыпался по ночам весь мокрый от пота. Хамет Нуреев умер от рака легких, и Рудольф боялся именно этого заболевания.