Руина, Мазепа, Мазепинцы

посольство приехало в Севск. Тамошний воевода Вердеревский

задержал протопопа под предлогом, что в Севске все подводы

разобраны и надобно посылать в села и деревни для сбора свежих

подвод. Это сделал Вердеревский по наущению сопровождавшего

малороссиян стрелецкого головы. По поводу странного

приключения с гетманом Грибович и Миклашевский сказали своим

великороссийским провожатым: <от гетмана мы никакого дурна не

чаем, колиб он что дурное замышлял, то нас бы с протопопом к

великому государю в Москву не посылал. Да и потом, как мы

были в Москве, гетман прислал глуховского сотника’ с лошадьми

в дар великому государю>.

Но протопоп отнесся иначе. Когда Грибович и Миклашевский

ушли к себе на подворье, где их поместили, Симеон, оставшись

с Колупаевым и подьячим, говорил им так: <Давно уже я замечал

за гетманом, что он стал не прежний; слова говорит не добрые

и меня, протопопа, ганил многажды худыми словами и голову

московских стрельцов, Григория Неелова, бесчестил. Обозный и

судьи и Дмитрашко не раз сказывали ему, Григорию, что у

гетмана не доброе на уме и чтоб он остерегался. Судьи и Дмитрашко

служат великому государю верно. Они, в Батурине сидя, втайне

написали письмо к Ржевскому в Нежин о гетманских неправдах, а Ржевский отправил то письмо в Москву. А как меня посылал

гетман с челобитьем в Москву, то говорил мне: <коли проведаешь

подлинно, что государь хочет отдать Киев и Малую Россию ляхам, я тотчас пошлю в Гомель засесть многих людей! Я ему на то

212

сказал: без царского указа в Гомель посылать людей не годится.

Ты пред святым евангелием обещал никаких дел не делать без

царских указов, - на кого ты надеешься? <Надеюсь, - говорил

Демьян, — на того-же, на кого надеется Дорошенко; Бруховецкий

сгинул за правду и я сгину так же, как он. В Переяславле

московских породных людей мало, а Чернигов я людьми своими

осажу>… На Запорожье послал 6.000 талеров, чтоб запорожцы

были ему послушны. Теперь, слышу, везут его скованного в

Москву, так мне уже в Нежине жить незачем; буду бить челом

великому государю, чтоб дозволил мне жить в Москве и пожаловал

бы меня так, чтобы мне сыту быть>.

- Живи-ка лучше в Нежине по-прежнему и служи правдою

государю, как прежде служил, - сказал ему Колу паев.

- Мне, - сказал протопоп, —ив измену Бруховецкого было

много мучения и товаров своих остал (достояния своего лишился).

Мы с Дмитрашкою Райчею Спасов образ на том целовали, что буде

гетман Демьян великому государю изменит; так нам уезжать совсем

в Путивль. Как я был в Москве, то некогда было мне поговорить об

этом с думным дворянином Артамоном Сергеевичем Матвеевым, потому что он беспрестанно за царскими делами сидит в Приказе.

X

Старшины арестуют гетмана в Батурине и везут в

Москву. - Приключение с Гвинтовкою. - Озный

Забела временно управляет Малороссией с

старшинами. - Допросы гетману. - Овинение. -

Казнь. - Ссылка в Сибирь.

В ночь с 12-го на 13-е марта пришли к Григорию Неелову

старшины, обозный Забела, судьи Домонтович и Самойлович, генеральный писарь Карп Мокриевич и полковники: переяславский

Дмитрашка Райча, наказной нежинский Уманец и стародубский

Рославец.

Они сказали: <гетман собрался завтра ехать в Киев как бы на

поклонение печерским чудотворцам. Но это один отвод. На самом

деле он хочет изменять царскому величеству и, по примеру Доро-

шенка, поддаться турецкому султану. Мы хотим предупредить

такое страшное дело; если промедлим хоть немного и выпустим

Демьяна из Батурина, то неминуемо дойдет до кровопролития. Надобно

взять его под караул теперь же ночью, до рассвета>.

Неелов не стал противоречить, потому что уже был вооружен

против гетмана. Взяли стрельцов и отправились в замок, или так

называемый малый город. Демьян ничего не ожидал. Демьян спал.

Старшины свободно вошли в его опочивальню, быстро схватили

его, не допустивши ни кричать и звать на помощь, ни

объясняться, связали, вынесли из дома, положили в подвезенные за-

213

ранее сани, закрыли шкурою и немедленно вывезли из Батурина

под конвоем стрельцов. Все это сделано было так внезапно и так

тихо, что в Батурине до утра никто не мог узнать, что случилось, и наемное (затяжное) войско, состоявшее при гетманской особе, не могло получить приказа спешить на оборону гетмана.

- Слава Богу, - говорили после того старшины, - что не

было здесь асаула Грибовича; он был гетману верен, надсматривал

над нами, ходил даже по дворам каждую ночь и обо всем, что

замечал, переносил Демьяну.

Поутру генеральный писарь Карп Мокриевич и стародубский

полковник Рославец уже ехали со скованным гетманом через Пу-

тивль и Севск в Москву. Им придали пятнадцать человек Козаков

и челядников. Дмитрашко Райча отвернул от них и поехал в

.Курск дать знать о поступке старшин с своим гетманом боярину

Ромодановскому.

Оставшиеся в Батурине старшины отправили по всем полкам

универсал, извещавший об измене гетмана, запрещали признавать

его начальником и предписывали прислать в Батурин сродников

и советников Многогрешного скованными, чтоб удержать их под

караулом до царского указа. Тогда же арестовали четырех

посланцев Дорошенка, прибывших накануне в Батурин.